Монета желания - Денис Чекалов

— Да от прогнившей тряпки будет больше толку, чем от твоего снадобья! — воскликнул всадник. — Я снес бы тебе башку прямо сейчас, но для такого проходимца, как ты, это слишком легкое наказание. Я привяжу тебя к сухому кусту, в сердце пустыни — и пока влага будет по капле покидать твое тело, ты сможешь как следует подумать, что напутал в своем Рецепте.

— Не позвольте этому случиться! — возопил гадатель.

Однако купец вовсе не собирался вступать в бой с грозным Фархад-пашой — или тем, кто говорил сейчас от его имени. Торговец грубо оттолкнул алхимика, и собрался уезжать.

— Если ты попытаешься сбежать от меня, несчастный, — продолжал воин, — я привяжу тебя за ногу к своему коню, и отвезу в лагерь волоком. Если не хочешь такой судьбы — покорись и подойди. Я привяжу тебя к седлу веревкой. Глядя в глаза смерти, ты, по крайней мере, сможешь утешать себя тем, что не потерял человеческое достоинство.

В голове у купца промелькнула мысль, что, должно быть, гораздо лучше потерять честь, но сохранить жизнь при этом. Руководствуясь этой нехитрой мудростью, он направил своего верблюда вперед. Но астролог снова схватил его за седло, и решительно дернул.

— Неужели вы оставите меня умирать, добрый купец? — спросил он, и в голосе его вместо страха и мольбы прозвучало возмущение.

Более того — он выпрямился, став много выше ростом, а слова его и движения разом утратили всякую смиренность.

— Неужели вы думаете, что Аллах помилует вас после такого злодеяния?

— Прочь, прочь, жалкий оборванец, — прикрикнул купец. — Некогда мне тут с тобой разговаривать. Скажи спасибо, что избежал моей нагайки.

— Быть посему, — негромко ответил странник.

Теперь в его голосе вовсе не было никакого выражения. Словно мертвое небытие вещало его устами. Неприятный холодок пробежал по спине торговца.

— О чем ты болтаешь, глупец? — спросил воин.

Провидец медленно поднял руки. Тихие слова сорвались с его губ. В то же мгновение верблюды захрипели, и черная пена показалась на их губах. Вскрикнув от неожиданности, мавр камнем упал со своего коня. Тяжелыми мешками посыпались вслед за ним и торговец, и его стражники.

Голос прорицателя становился все громче. Темный дым начал валить из рукавов его одеяния. Лицо странника стало совершенно белым, и лишь красные, лишенные зрачков глаза взирали на людей.

— Пощади, великий волшебник! — запричитал купец. — Прости, что усомнился в твоей силе.

— Что за бредни! — голос воина звучал так же грозно, хотя внезапное падение с лошади и поубавило ему спеси. — Все это жалкие уловки. Дешевые фокусы, которые показывают на деревенских ярмарках.

Он поднялся, отряхивая песок, и кривая сабля сверкнула в его руке.

— Ты надеешься, что я испугаюсь, ничтожный шарлатан? Или рассчитываешь, что я отрублю тебе голову, и ты умрешь быстро? Если так — оставь пустые надежды. Твоя судьба уже предрешена, и никакие хитрости на сей раз тебе не помогут.

— Уймись, человек, — отвечал астролог.

Голос его оставался тихим, но звучал более веско, чем крик черного воина.

— Я был испытанием, которое послала тебе судьба. Ты получил все, о чем может мечтать человек. Богатство. Власть. Детей. Но тебе всего оказалось мало. Ты возжелал большего. Со своей армией захотел отправиться в дальние страны, чтобы убивать и грабить невинных. Вспомни, как спрашивал я тебя — уверен ли в своем решении? Не убоишься ли гнева небесного за свою гордыню?

— Тебе ли говорить об этом? — ответил витязь. — Стращай женщин и детей на улицах, меня же не испугаешь.

— Будьте благоразумны! — запричитал купец. — Не стоит еще больше сердить волшебника. Я слышал о таких, как он. Мудрые люди, от Марракеша до Каира, рассказывают…

— Бабские сказки.

Черный воин уже стоял рядом с прорицателем.

— Я не верю в пустые россказни, которыми пробавляется чернь на городских окраинах. Хорошо же, мошенник. Отсеку тебе не голову, а правую руку. Сразу бросишь свое детское представление. Наверное, от этого ты умрешь быстрее, а жаль. Но зато мучения твои будут больше — и это меня утешит.

Сверкающий клинок поднялся над его головой, словно звезда взошла на небосклон. Зажмурил глаза перепуганный купец. Громкий крик, полный боли и ужаса, вырвался из груди воина. Он отступил назад, не опуская меча. Еще шаг, еще один — глаза мавра расширились, язык вывалился изо рта.

Темные пятна крови начали падать на горячий песок, потом полились струей. Сдавленное проклятие задрожало в воздухе, но это было все, что успел сделать умирающий. Он рухнул на спину, роняя свое оружие, и только кровь с бульканьем продолжала литься из его тела. Потом перестала.

Странствующий гадатель смотрел на своего поверженного противника, и купцу показалось, что видит он скорбь в глазах прорицателя. Странник не торжествовал победу — напротив, он горевал, ведь еще одна душа свернула с праведного пути и обречена на адские муки.

— Я предупреждал его, — глухо произнес астролог. — Пытался ему помочь. Но путь наш определяет небесная воля. Увы, я ничего не мог сделать. Что же до тебя…

Он оборотился к купцу. Но прежде, чем успел продолжить, торговец вскричал:

— Я понял! Милость небес снизошла на меня. Встреча наша была предопределена судьбой, как и мое прозрение. Грешен, грешен я был! Разорял крестьян. Последнее у бедняков отнимал. Думал только о том, как бы потуже набить мой кошелек. Горе мне! Дорога, которой шел я, вела меня прямо к пропасти. Но, о чудо, сегодня я увидел истину! Глубоко раскаиваюсь в том, что сотворил. Все деньги, все богатство свое раздам на улице нищим.

Говоря это, торговец осторожно поднимался, пока не встал на ноги. Но даже после этого оставался согнутым в глубоком поклоне.

— Вещи мои, все богатства, оставляю здесь, на милость Провидения. Сам же, скорбя об ошибках своих, пойду пешком до оазиса, где буду молиться ночами и днями, стремясь загладить свою вину.

Спутники его последовали за ним, бросая испуганные взгляды на мертвое тело.

— Всем, кого встречу, буду рассказывать о тебе, — восклицал купец. — Пусть тоже задумаются о грехах своих.

Астролог стоял, не двигаясь, и смотрел им вслед.

— Можешь вставать, Молот.

Странствующий прорицатель стоял над мавром, и осторожно подталкивал его сапогом.

— Уверен, что они ушли? — прошептал тот, не открывая глаз. — О, Джабраил, как же мне не хочется подниматься.

Сев на песке, он принялся потирать бока.

— Знаешь, как тяжело падать все время с лошади? Слушай, Альберт. Давай в следующий раз я буду проповедником.

Такое предложение изрядно рассмешило его товарища. Однако мнимый гадатель постарался скрыть свое веселье.

— Боюсь, у меня не выйдет изображать Фархад-пашу, — заметил он, осторожно вытряхивая из рукавов остатки дымного порошка. Затем мошенник вынул платок и принялся вытирать лицо, которое постепенно принимало обычный цвет, как и его глаза. — И что это ты говорил о песчинках, которых тысячи вокруг? Из нас двоих поэт не ты, а я, пусть и непризнанный. Опять читал Омара Хайяма? По-твоему злобный разбойник, который прискакал снести кому-нибудь голову, станет так выражаться?