Жена напоказ - 2 - Елена Счастная

— Да, разумеется, ваша светлость! — бодро ответила я, едва не переминаясь на месте от острого желания скорее закончить это знакомство. — Но сейчас я, к сожалению, должна торопиться! Однако хочу вас уверить — для его величества я отберу вино из самой лучшей части урожая.

Видно, это посол и хотел услышать — что его король не останется без презента из-за моря. Потому что сразу после этого меня благополучно отпустили. Я уже сделала несколько шагов прочь, как до моего слуха донеслось приглушённое фырканье:

— Думал, она старше…

Вот же хлыщ надменный! Всегда считала, что Ренельду в этом нет равных — но, похоже, и тут Виктор Балленас намеревался его обскакать. Но ничего не попишешь: придётся терпеть его на балу, улыбаться и делать вид, что в упор не вижу этих липких, словно прикосновение лягушачьей лапки, взглядов.

Бестолковая езда по городу немало меня утомила. Из головы всё никак не шла встреча с послом. И разговор Ивлины — теперь удручающе молчаливой — с этим Раулем Донжоном. Он как будто плеснул чернилами ей в душу.

Однако дома меня ждало ещё одно испытание. О котором меня и предупредила мадам Хибоу. Кажется, с очередным визитом герцога в этот дом она относилась к нему всё благосклоннее.

— Его светлость ждёт вас на террасе, — трепетным полушёпотом сообщила она. — уже давно. И не уезжает. Как будто у него к вам важный разговор.

От сочетания слов “важный разговор” и “Ренельд де Ламьер” у меня мелко затряслось где-то под правым глазом. Ещё пара встрясок — и достанется его светлости дёрганая невеста.

Держа в руках коробку с ожерельем, я вышла через двери гостиной на тихую террасу — и сразу заметила темноволосую макушку герцог над спинкой плетёного кресла. Затем — вытянутые лапы Лабьета, который лежал у его ног. Впрочем, на моё появление отреагировал только шинакорн. Вскинулся, встопрощил уши и тут же завилял хвостом, едва не пританцовывая на месте.

А вот Ренельд остался неподвижным. И только обойдя его сбоку и заглянув в его лицо, я поняла, почему. Он попросту спал. Несколько напряжённо, словно в любой миг готовый вскочить и действовать. Я приложила палец к губам, посмотрев на Лабьета — и тот вопросительно склонил голову набок, переводя взгляд с напарника на меня и обратно.

— Обживаетесь, ваша светлость? — задушевно произнесла я на ухо месье дознавателю.

Первый раз вижу его таким умиротворённым — так и хочется пощекотать под заросшим короткой щетиной подбородком. Пожалуй, только ради этого можно  было бы просыпаться рядом с ним по утрам. А потом просто сбегать, пока он не открыл глаза.

Но сбежать не удалось. Твёрдые, точно стальные пальцы сомкнулись у меня на запястьи. Короткий рывок — и я совершенно возмутительным образом шлёпнулась на колени Ренельда. Коробка с ожерельем вылетела из рук и едва не зашибла Лабьета, который заполошно подпрыгнул с места и отскочил в сторону.

“Конфета!” — вспыхнуло у меня в голове нечто совершенно абсурдное.

Какая конфета?! Что за?..

— Шутки шутите? — дыхание герцога коснулось виска. — Осторожнее. С этим расследованием я становлюсь очень нервным.

— А всякую чушь вы, наверное, спросонья несёте? — я вывернулась из его рук. Хоть моему стремительно мягчеющему тельцу этого не хотелось. — Как вы меня назвали?

Проклятье, аж жарко стало — за какой-то ничтожный миг, что находилась с ним рядом. Ладно, не просто рядом — очень и очень близко!

— Как я вас назвал? — не понял герцог.

Но отпустил меня. Видимо, на всякий случай. Потому как, либо у меня с головой уже не всё в порядке, либо у него язык живёт своей жизнью… Либо. А вот тут я едва удержалась от того, чтобы посмотреть на шинакорна, который сердито пыхтел позади. Такое уже было со мной. Да-да! Я прекрасно помнила. Но вот поверить в это было всё так же трудно.

Ну же, Лабьетик! Скажи ещё что-нибудь! Или как там… подумай, что ли.

Но пёс молчал — и это странное и совсем неуместное слово “конфета” ни капли для меня не прояснилось.

— Неважно, — я махнула рукой. — Что-то же вы явно обо мне подумали.

— Да. Я подумал, что вам очень сложно угодить, — размеренно произнёс месье дознаватель — и посмотрел куда-то мне под ноги.

Я проследила за его взглядом: коробочка с ожерельем лежала сейчас у края моего подола. Лабьет недовольно заурчал. Тихо так, осуждающе: мол, ай-яй-яй, нельзя так с дорогими вещами.

— Нечего было меня дёргать, как дверной колокольчик!  — бодро парировала я, торопливо поднимая подарок.

— Не нужно было подкрадываться, — криво усмехнулся герцог.

 — Просто вы очень органично смотритесь в этом кресле, ваша светлость. Хотелось полюбоваться. Пожалуй, когда переберётесь в Эйл в качестве моего мужа, я постелю вам на террасе.

Ренельд задумчиво почесал Лабьета по макушке, чему-то улыбаясь. А пёс явственно закатил глаза и вздохнул, слегка тряхнув ушами — и многозначительно переглянулся с напарником. Мол, что с глупой женщины взять...

— Нет. Скормить меня садовым насекомым вам не удастся, Мари. Потому как вы переедете в Энесси, — месье стою-на-своём дознаватель снова вперил меня леденящий малахит своих глаз.

Колдовской и какой-то особенно гипнотизирующий. Не удивлюсь, если его многогранная светлость обладает и такими умениями. В конце концов, возможности тёмных аур не до конца изучены.

— Вы с ума сошли? — взяв себя в руки, возмутилась я. — Здесь моя винодельня! Мои арендаторы! О том, чтобы уехать на много миль отсюда, не может быть и речи! Лучше нам остаться каждому в своём доме. Мы взрослые состоявшиеся люди. И встреч на выходные, чтобы подержаться за руки на публику будет вполне достаточно.

Ренельд приподнял брови.

— Видно, вы плохо знакомы со светским обществом. По крайней мере, до испытаний на место преемника короля, нам нужно будет изображать пылких супругов особенно убедительно.

— Любопытно, какую степень убедительности вы имеете в виду, если мы договорились о фиктивности брака?

— Вот в этом и вопрос, мадам, — герцог вдруг встал и прошёлся мимо меня до перил террасы. — Об этом я и хотел с вами поговорить. В связи с тем заклятием, что на вас действует, всё несколько усложняется.

— Ну да, я должна была догадаться, что приехали вы сюда не ради чая или даже бокала вина, — мне хотелось смеяться и в то же время что-нибудь разбить. — Но позвольте прежде высказаться? Пока меня не утащило в дебри нашего наверняка занимательного разговора о супружеских обязанностях.

Я сунула руку в ридикюль, что лежал рядом на столике, и вынула оттуда записку от Рауля Донжона. Ренельд как будто сразу всё понял, забрал её и пробежался взглядом по строчкам. Его брови сошлись к переносице. Лабьет тоже сунул нос в послание, обнюхал его внимательно и неспешно. И вопросительно уставился на напарника.

— Откуда это у вас? — строго спросил герцог. — Кто передал?