Куплю твою любовь - Айрин Лакс

— Я понимаю, — по щеке скатывается слезинка.

Обхватываю себя за живот, которого еще нет и не будет, если хаос в моей жизни не прекратится, если я не замру на месте в позе неподвижного буддийского лотоса.

— Теперь поговорим о том, как мы будем сохранять жизнь вашим двум малышам, которым пришлось несладко. Пристальный контроль первые две недели. Абсолютный постельный режим, никаких движений, никаких посетителей. Ни-че-го. Это необходимо! Если первые две недели дадут хороший результат, я смогу перевести вас на другой режим. Но не стоит рассчитывать, что вы упорхнете от нас через месяц.

Внутри все сжимается.

— Сколько времени я должна находиться под наблюдением?

— Я приложу все свои силы и опыт, чтобы помочь вам. Но вы очень хрупкая. Очень, — подчеркивает врач. — Я бы рекомендовал вам даже после выхода из больничного режима проживание на территории нашего медицинского городка. Так вам будет обеспечен надлежащий уход, присмотр и квалифицированная помощь специалистов, которые будут знать ход вашей беременности «от и до».

— Понимаю.

— Вам нужно сосредоточиться на том, что сейчас, именно на этом конкретном моменте. Смотреть в будущее рекомендую с надеждой на лучшее, но не стоит увлекаться фантазиями. Здесь и сейчас, помните.

— Хорошо.

— Тогда на этом все. Ваши показатели удовлетворительные, можете отдохнуть. Через час вам подадут обед, — предупредив мои слова, врач улыбается. — Мы знаем о всех нюансах противопоказаний и различного рода аллергий.

— Меня привез сюда мужчина, — начинаю волноваться. — Где он? Вы говорили с ним?

— Ничего не могу сказать. Когда я принимал вас, сопровождающих лиц уже не было. На ваш счет в клинике была внесена сумма, которая покрывает все врачебные расходы и проживание в городке на год вперед. Можете ни о чем не волноваться. Вы в надежных руках!

Марианна

У меня всегда не хватало времени сортировать свои мысли, выделяя среди них мусор. Я просто неслась по течению или усердно гребла против него, пытаясь выплыть. Это началось после смерти папы Устинова и сейчас, когда я нахожусь в медицинском центре, остро ощущаю то, насколько мне его не хватает.

Папа Устинов позволял мне быть собой, не ограничивал меня, даже хвалил мой характер, живой и бойкий…

После его смерти моя жизнь полетела вниз с высокой горы, лишь набирая скорость и собирая все кочки, которые только можно было собрать. Все шишки и синяки — мои! Ни одной кочки не пропустила. И в силу непреодолимых обстоятельств, и в силу собственного характера.

Пожалуй, из-за своего характера я сорвала джекпот из неприятностей и прогулялась по полю из граблей.

Осложнила жизнь, себе, Глебу, нашим малышам…

Теперь у меня было море времени, целый океан свободного времени, которое нужно было на что-то тратить и попытаться не сойти с ума от бездействия.

Мне всегда было сложно усидеть на месте, с самого детства!

Сейчас, когда я знаю о ворохе проблем, внутри зреет красный сигнал: бежать-бежать, вперед, без остановки, без плана, пофиг куда, но бежать…

Этот зуд не унять. Но я учусь с ним жить и не поддаваться назойливым мыслям, борьба с которыми отнимает много сил.

У меня даже телефона нет! Телек служит лишь источником белого шума…

Доктор сказал, что мне нужно минимум две недели лежать без движения.

На самом деле прошло две с половиной недели, прежде чем мне разрешили встать и пройтись самой до туалета. Я боялась, что стала овощем, паралитиком, разучилась ходить и держать осанку за все время вынужденного бездействия…

Первые шаги дались с большими усилиями. Едва проползла два метра до ванной и устало опустилась на специальное сидение, оборудованное для тех, кто только приходит в себя. Усталость накатывала волнами, словно я не лежала без движения, а пахала без устали.

Доктор сказал, что это нормально, что мой организм перенес колоссальную нагрузку борьбы за жизнь для малышей.

Беременность удалось сохранить. Пока удалось…

Теперь шла речь о том, чтобы найти в себе сил выносить малышей здоровыми, без отклонений.

Из зеркале в ванной на меня смотрит пялится до невозможности тощая, бледная девица. Из примечательного — только грива кудрей на голове и огромные глазищи на пол лица. Даже не верится, что во мне растут сразу двое карапузов. Хотя наверное, они крохотные, как фасолинки…

Я настояла на том, чтобы сделать узи и посмотреть на малышей. Слишком сильно я переживала за то, что могла навредить им и даже начала параноить, что меня и в больнице обманывают…

Успокоилась, лишь когда увидела на экране двух малышей. Реально маленькие человечки!

Разревелась в три ручья. Едва успокоилась.

— Можно взять запись?

— Разумеется. Фото, видео. Все, что пожелаете.

— Я желаю получить все! — говорю с жадностью, до этого мне незнакомой. — То есть мне нужен и снимок, и видео.

Медсестра кивнула.

— Мы перешлем видео на ваше устройство.

Только незадача, у меня не было при себе ни телефона, ни ноутбука. Ни-че-го…

Так что пришлось ограничиться распечатанным снимком, но я попросила, чтобы данные сохранили.

Я же не проведу вечность взаперти. Одна. В неведении!

Где Бекетов?!

Я была с ним, но из-за того, что потеряла сознание, не помню ничего, только как он убеждал меня, что все будет хорошо. Я в очень дорогой клинике, мне сказали, что беспокоиться не о чем. Значит, Глеб обо всем позаботился.

Я должна ему верить.

После того, как мое состояние улучшилось, меня перевели в другую палату — одноместный vip, больше напоминающий роскошный номер отеля: спальня, гостиная, своя большая лоджия.

Можно жить и не переживать ни о чем. За мной постоянно наблюдают, водят на обследования. Из физических нагрузок мне пока не разрешается ничего, кроме бассейна, но с ограничениями в виде плавательного круга. Тело хорошо расслабляется в воде, но плавание требует некоторых усилий, а мне пока даже гулять можно совсем понемногу…

Спустя полторы недели состояние стало еще лучше. Я впервые ощутила странные, горячие вибрации внутри себя и точно могла сказать, что это не бурление от голода в животе, а кое-что другое.

Это событие застало меня в большом читальном зале, возле окна с видом во двор. Я не могла и пальцем шевельнуть, так сильно меня поразило случившееся и, наверное, только тогда настигло окончательным пониманием: я беременна, черт побери!

Глупо, наверное, но до этого момента я не ощущала связи между собой и крохами. То есть я их странным образом по умолчанию уже любила, но в момент, когда ощутила первые толчки, еще и приняла этот факт и душой, и сердцем, окончательно поняв, что ради сохранения жизни малышей я пойду на все, даже стану лучше, чем есть.