Мост через Бездну. Книга 2. В пространстве христианской культуры - Паола Волкова

Разумеется, в реальности этого нет. Это делается для системности в голове. На самом деле этого деления не существует, потому что те же итальянцы всегда оставались на уровне романского стиля, и никакого другого у них не было. Как он у них сложился изначально, так они и остались его приверженцами. Они испытывали влияние Византии в разных областях, но основа – романский стиль. И даже когда они в эпоху Возрождения инкрустировали свои соборы цветным мрамором, в византийской манере, все равно они остались романскими соборами. У итальянцев нет готики. У них есть одно или два здания, которые они выдают за готику, но это все не то. Итальянцы сразу перешли к эпохе Возрождения, которая создает совершенно новое искусство, не отказываясь от романского стиля.

Итальянцев очень интересуют стены. Почему эта тема стены? Потому, что на стене можно рисовать картинки. И когда мы приходим в романскую итальянскую церковь, то мы приходим, чтобы посмотреть на эти картинки. И все итальянские художники являются приверженцами стены. Даже тогда, когда уже наступил XVII век, появилось еще одно чудо романской стены – это гений Караваджо. И сейчас мы ходим по Риму и ищем те церкви, те соборы, где есть роспись Караваджо. Поэтому нельзя говорить о том, что романское искусство кончилось. Как оно может кончиться, если оно так фантастически цветет?

А вот где существует классика – так это во Франции. Она дает абсолютное представление о том, что такое классика средневековой жизни, классика средневековой культуры, потому что Франция и создала ее. Это идеальная страна Средневековья. И надо знать о том, как Франция расставалась со своим Средневековьем: мучительно, со слезами, с трагедией. Произошло это благодаря супергениальному политику, равного которому во Франции никогда не было, который вывел страну в новое пространство, в новую эпоху, в новую историю, вынул ее из того, что она так любила. И этим человеком был кардинал Ришелье. Он это сделал, потому что основой французской средневековой идеи было рыцарство.

Франция создала идеальную рыцарскую культуру, которая пошла по всему миру. Не англичане, а французы возродили культ идеальных рыцарей, особенно такого, как король Артур. Великий английский писатель Томас Мэлори написал книгу «Смерть Артура» на основе французских легенд. Это гениальная книга, потому что Мэлори в XV веке собрал все легенды о короле и осмыслил их. До него об этом писал француз Кретьен де Труа, и он же записал историю про Тристана и Изольду. Все это – рыцарская культура, и именно Франция создала фантастически идеальную рыцарскую культуру. И неважно, что они плохо пахли, потому что плохо мылись, неважно, какими они страдали болезнями, потому что пили из немытой посуды. Не имеет значения, что они презирали основы гигиены. Может быть, в бытовом смысле для современных людей это некрасиво. Главное – то, что дошло до нас, рыцарская культура в разных ее проявлениях.

Она действительно стала складываться при дворе Карла Великого. А он на самом деле был Великим. Он был прекрасным законодателем. При нем создаются первые образы рыцарственного служения. В его законодательном сборнике (или, иначе, кодексе) была одна великолепная запись. Если вы доносите на своего соседа, то в тюрьму садитесь вы, а не он. До тех пор, пока не выяснится, написали вы правду или нет. Если вы написали неправду, вам отрубали правую руку, которой вы писали. А в XVII веке стоило только дунуть в щель, как тут же брали того человека, на которого дунули. Вот оно, падение рыцарской культуры! А что делали с врачами, которые плохо лечили? Спаси бог, если ты оперируешь, а больной у тебя умрет! Лучше обе руки самому себе отрезать или вообще врачевать не ходить. Вот таким был кодекс Карла. Это был не просто идеальный гражданский – это был идеальный рыцарский кодекс. Поэтому при нем сложилась гениальная идея отношения вассалов к сюзерену и великий миф о великом рыцаре Роланде.

К этому моменту складывается очень серьезный рыцарский кодекс и в Испании, потому что она переживает реконкисту, отвоевание территории у мавров, которым руководит великий Сид, – это все равно что Минин и Пожарский для нас.

Этот рыцарский кодекс был великой вещью. Он создал основы, а до нас дошли следствия. Это отдельные фрагменты готической культуры и того, что мы извлекаем из этой культуры в музее Клюни в Париже. Но этого мало, рыцарский кодекс был целой культурой. И если в Италии она носила один характер, то во Франции – совершенно другой.

Я была на похоронах Тонино Гуэрра. Это были не похороны – этот процесс похоронами назвать нельзя. Это было все равно что попасть в Зазеркалье. Это была настоящая итальянская мистерия на государственном уровне, и заключительным аккордом, которым завершалось действо, стал момент, когда жена сжигала его в печи в крематории. Она рассказала, как сидела около окна и смотрела, чтобы пепел был только его – она очень боялась, что там могут что-нибудь перепутать. Потом она собирала совком весь пепел в урну, чтобы, как она выразилась, «ни пылинки не осталось», а потом его захоронила. Он оставил распоряжения о том, где его похоронить. Его дом примыкает к стене, которая одновременно является не только стеной его дома, но и стеной разрушенного замка герцога Сигизмунда Малатеста. Когда Гуэрра был жив, он постоянно выяснял с ним отношения, по-соседски серьезно. Там фигурировал счет чуть ли не за корову. Сигизмунд входит в число рыцарей, у него есть свой герб, на котором изображен слон, свидетельствующий о том, что он является потомком Сципиона Африканского. А рыцари безумно дорожат своей родословной! И Тонино велел похоронить себя в стене Малатеста. Надо сказать, что дом у него построен террасами, и на самой верхней, в стене этого рыцаря, выдолбили круглую дырку, поставили пепел и закрыли его большим толстым стеклом. Зачем? Чтобы Тонино всегда видел свою родную Романью. Но из окон его дома и так видна Романья, как в фильме Бертолуччи «Ускользающая красота», потому что Бертолуччи там его и снимал. Они соседи. Однако Тонино велел поставить свой пепел еще выше, чтобы видеть не только землю, но и облака. Это все традиции, и очень серьезные. Очень прочная культура. Не верьте тем, кто говорит, что Европа замерла, с ней что-то стало, она куда-то ушла, как Венеция под воду. Ничего подобного. Венеция, как и Европа, никуда уходить не собирается.

Когда мы говорим про рыцарскую культуру, то говорим, что тогда была создана основа текста, в который входит полное описание жизни и стиля. В культуре рыцарство заявило о себе очень сильно. Например, в новом религиозном образе. Латинское католичество предъявило миру новый религиозный образ, заменивший Христа как мужчину страдающей женщиной. И главной сразу стала прекрасная дама. Что должен рыцарь делать прежде всего? Поклоняться прекрасной даме и защищать ее. Была создана оппозиция, которой и поныне занята вся мировая культура – это тема выяснения отношений с женщиной. Во французской культуре главным является женское начало, то же самое – в итальянской. А кто создал прекрасную даму? Только рыцарская культура. У прекрасной дамы, в свою очередь, есть патрон. И этот патрон – Дева Мария. Поэтому ей посвящены многие соборы. Этот культ Девы Марии определяет духовное направление рыцарской средневековой мысли.

Постепенно сформировались рыцарские ордена, которые не просто отличались друг от друга: перед ними стояли совершенно разные задачи. Впрочем, их история мало известна. Но они создали великую европейскую поэзию, потому что рыцари-барды, заимствованные по образцу из кельтской культуры, стали носителями большой литературной мысли. Они делились на историков, рассказывающих исторические факты, на певцов любви – это они сложили песню альбу, которая является основой всей лирической поэзии Европы, и на сказителей.