Сладкий запах крови - Сьюзан Маклеод

— Шлюха! — прошипел Луи, едва не сбив меня с боевого настроя.

Он попытался было отодрать пальцы Вестмана, сомкнувшиеся на моих запястьях, но я поддала чар в золотистую оболочку, и руки младшего вампира как прикипели к моему телу. Так что теперь, если Луи захочет освободить Вестмана, ему придется отламывать или отгрызать тому пальцы по одному. Иначе ничего не получится, ведь я не просто пустила в ход магию, а еще и Очаровала обезумевшего вампира, чтобы он от меня никуда не делся.

Это стоило немалых усилий, по лбу у меня градом катился пот, заливал глаза.

В воздухе разлился аромат цветущей медуницы. Натянутый канат — то, что еще мгновение назад было нитью неразрывной связи между вампиром и его жертвой, — теперь, подчиняясь моим чарам, выбрасывал все новые золотистые отростки, прорастал все новыми побегами, а они обвивали Вестмана и Луи, и без того уже оплетенных магической сетью, и окутывали их все плотнее и плотнее, как плющ... Зар-раза! Чары вышли у меня из подчинения, они взбунтовались!

— Проклятие! — Луи вскочил и попятился, молотя руками по воздуху и силясь разорвать магические узы.

Вот именно, проклятие. Я никогда раньше не пробовала одолеть вампира Очарованием, поэтому сейчас действовала наугад, можно сказать вслепую. Раньше я наводила такие чары только на людей. А уж Очаровать сразу двоих кровососов я не собиралась даже пытаться — это явно за пределами моих возможностей, особенно после такого противостояния с голодным Вестманом.

Я призывала магию обратно, но она не слушалась и выплескивалась все щедрее и шире, наполняя воздух золотистым свечением, и нити ее все истончались и истончались...

Хью что-то кричал, инспектор Крейн старалась перекрыть его и о чем-то меня предупредить, но я уже не разбирала слов...

...А потом зеленая молния ударила Луи прямо в грудь, разветвилась, разбежалась мириадами искр по металлической сети, которая оплела его и Вестмана, — и перекинулась на меня.

Все кругом взорвалось и рассыпалось зеленым фейерверком.

В нос мне набилась пыль. Я едва не расчихалась, но каждое движение причиняло боль. Никому, даже злейшему врагу, не пожелаю дважды за один день, да еще с небольшим перерывом, попасть под удар оглушающего заклятия. Пыль душила, забивала легкие, и я закашлялась.

— Дженни! — раскатисто позвал меня Хью. — Ты очнулась?

Открывать глаза не хотелось, несмотря на то что мне было тепло и меня что-то ощутимо грело.

— Ну, очухалась? — спросил нетерпеливый женский голос.

— Вроде бы да, — сказал Хью, наклонившись так близко, что от его дыхания волосы у меня на голове шевельнулись.

— Тогда, может, уже не нужно держать ее на руках?

— Есть, мэм, — отозвался Хью.

«Мэм? Ах да, новое начальство, инспектор Хелен Крейн, обвешанная оберегами».

Хью легонько похлопал меня по плечу:

— Дженни, а Дженни? Очнись!

Мне не хотелось приходить в себя, хотелось, чтобы все осталось как есть, и я уткнулась лицом в плечо Хью, твердое и теплое, как нагретый солнцем камень. Ох, не тормошите меня, дайте поспать... Нет, сначала надо кое-что выяснить.

— Нил Баннер... душеспаситель... он как, цел? — с трудом промямлила я.

— Да, заклятие его не задело, — тихонько ответил Хью, — но на всякий случай его отвезли в «Надежду» на проверку. Мало ли что.

Я привалилась к Хью поудобнее, но потом вспомнила кое-что еще:

— А Алан Хинкли?

— Ударился головой о стул, когда Баннер толкнул его. — Хью умиротворяющее потрепал меня по спине. — «Скорая» приехала, ждут, пока ты очнешься.

Я с трудом разлепила глаза.

Хью, держа меня на руках, сидел на полу, а вокруг нас был густой лес из разнообразных ног. Взглянув вверх, я узнала двоих санитаров из «Надежды». Рядом с ними возвышался констебль Ламбер с хмурым лицом, испещренным морщинами, то есть трещинами. А это чьи стройные ножки в элегантных черных брючках? Это у нас инспектор Хелен Крейн. Увидев, какое выражение у нее на лице, я подумала, что зря открыла глаза.

— Вы соображаете, что наделали, мисс Тейлор? — резко вопросила она и даже не стала дожидаться ответа. — Понимаю, отдача от оглушающего заклятия — штука неприятная, но все-таки лучше, чем смерть. — Она стиснула руки, и многочисленные драгоценные перстни так и заиграли, переливаясь разноцветными огнями.

— Вы... — начала я и закашлялась.

Хью тяжело задышал. Опять пылит, волнуется... так вот что за пыль лезла мне в нос и в рот! Я вытянула губы трубочкой и дунула, отгоняя красноватое облачко гранитной пыли в сторону.

— Вы и Нила Баннера чуть не задели вашим заклятием, мэм, потому что у вампира сработала автоматическая защита. — Договорив, я все-таки чихнула, и констебль Ламбер поспешно вручил мне носовой платок, как и полагается троллю, с наволочку размером.

— Мисс Тейлор совершенно права.

Это вмешался сам Граф. Его-то ничем не стукнуло и не задело, и он невозмутимо восседал на одном из пластиковых стульев, с фарфоровой чашечкой в руках. И был так спокоен, что чашечка даже не звякала о блюдечко.

— Если бы ваш магический разряд все-таки задел Вестмана, мэм, то мистер Баннер непременно пострадал бы вместе с ним, а поскольку он человек, то, весьма вероятно, для него исход был бы летальным, — проговорил Граф.

Губы Хелен Крейн сжались в тонкую черточку.

— Благодарю, — процедила она. — Мисс Тейлор, я понимаю, вы тревожились за мистера Баннера, но, может, в другой раз ограничитесь простейшим магическим барьером? — Она нервно покрутила на пальце кольцо с бирюзой. — Очаровывать вампира — это уже крайность.

Я стиснула зубы. Хотела бы я посмотреть, как эта дамочка создает «простейший барьер», когда обезумевший от голода вампир вот-вот вонзит зубы ей в горло, да еще при поддержке второго психа-кровососа — Луи. Я уже не говорю о том пикантном обстоятельстве, что я не владею никакими заклятиями, даже и простейшими. В ведьминской школе не обучалась. У сидов своя магия, совершенно другая! Умолчу также о том, что мадам Крейн могла бы, вообще-то, сказать мне спасибо, потому что чокнутый Луи метил не в кого-нибудь, а в нее.

Я хотела озвучить хотя бы часть этих соображений и уже приоткрыла рот, но тут Хью мягко сжал мне локоть.

— Постараюсь учесть на будущее, — пробормотала я.

— Инспектор Крейн? — На горизонте показалась констебль Кудряшка.

Когда она узрела меня на руках у Хью, с лицом у нее случилось такое, что я подумала: какое счастье, что мы в полицейском участке, вокруг уйма народу и у Кудряшки нет в руках острого предмета.

— Слушаю, констебль Симе.

Кудряшка быстренько обозрела вестибюль, потом приглушенно сообщила начальству: