Зачарованные - Алисон Ноэль

— Ты же знаешь, что не должна этого делать? Ты не можешь покинуть пещеру, пока не придет время, — его тон резок, но глаза светятся добротой. — Потерпи. Все зависит только от тебя.

Я бормочу себе под нос, что он — не настоящий. Он — лишь эфемерный результат бредовых мечтаний и нелепого воображения и не властен надо мной.

— Мы с тобой не похожи на других, — продолжает убеждать меня парень, — у нас нет выбора. Наш путь предопределен, мы с тобой должны ему следовать.

Я жадно рассматриваю его от носков черных ботинок до макушки. Стройные ноги, узкая талия, широкая грудь, сильные плечи. Буквально впиваюсь в каждый дюйм его тела, пока не возвращаюсь к его глазам. Ладно, попытаюсь остаться в пещере… Но надолго ли меня хватит? Его слова продолжают звучать в моей голове, и, наконец, я сама подаю голос:

— Наш путь? Ты тоже Искатель?

Он отворачивается и уклончиво бросает:

— Ты и я — мы последние в наших родах.

Я кошусь на кривляющихся демонов, и мое лицо искажает судорога. Мальчик совсем не в курсе моих проблем. Мне надо признать свое поражение и отправиться домой. Где бы он ни находился. Впрочем, если это сон, не все ли равно? Может, поискать, чем бы мне слегка подкрепиться?

Набираю в грудь побольше воздуха и пытаюсь проскользнуть мимо юноши. Моя туфелька вплотную приблизилась к белой неровной линии, очерчивающей границу. Однако парень преграждает мне дорогу.

— Ты — призрак, фантазия, ничем не отличаешься от пещерных тварей! — отчаянно кричу я. — Сделай одолжение и выпусти меня!

Он разочарованно качает головой. Перемена в нем вызывает у меня желание отречься от того, что я наговорила, — только бы снова увидеть его улыбку!

— Я не позволю тебе уйти, — заявляет он. — И не имеет значения, спишь ты или нет — это просто часть проверки. Каждый твой поступок влечет за собой серьезные последствия. Отдели видения от истины. Вот единственный ключ к успеху.

— Ты — галлюцинация! — ору я. — Как и другие! Прочь!

Мой вопль обрывается, когда он дотрагивается до моего подбородка, и наши губы встречаются. Неуверенный, осторожный поцелуй превращается в нечто более глубокое, бьющее волнами невысказанных обещаний. Без сомнения, мальчик реален. Он гладит меня по шее, по груди, берет ладанку и шепчет:

— Они хотят, чтобы ты сдалась. Не дай им себя победить.

Я прижимаюсь к нему — он притягивает меня, как магнит. Даже мысль, что между нами остается какое-то пространство, невыносима. Но внезапно он хватает меня за плечи, разворачивает назад — в темноту и успокаивается только тогда, когда расстояние между нами увеличивается.

— Ты должна быть здесь и увидеть все до самого конца. А пока… — тихо произносит он и целует меня.

Это похоже на мимолетную ласку солнечного луча, но на мгновенье у меня перехватывает дыхание.

А незнакомец исчезает, и под сводами звенит лишь эхо его слов:

— Мы все рассчитываем на тебя…

Я снова просыпаюсь. Во второй раз. Или уже в третий? Не знаю, время в пещере неуловимо. Я почти не отличаю день от ночи. Размытые отблески, спутанные и расплывшиеся в серию блеклых картин, вспыхивают и горят, манят и пленяют. Я не могу определить, что реально, а что — нет, перестаю видеть различия между добром и злом. Одно несомненно: в пещере темно и холодно, но я ослабела от голода и жажды и не в силах даже зажечь свечу.

Приваливаюсь к стене, проводя пальцами по списку имен. Я читаю их, как слепой — шрифт Брайля, и вспоминаю советы Паломы. Она пыталась объяснить мне, как смотреть сквозь морок, чтобы узреть истину своим собственным сердцем. Но сейчас я ничего не могу — мне необходима чья-то помощь.

Стискиваю ладанку и нащупываю фигурку Ворона. Однако мой настрой столь шаток, что бегство раньше срока кажется подходящей ценой за освобождение.

Спотыкаясь, плетусь к выходу. Задеваю валяющуюся на полу погремушку. Она катится, и бусины внутри нее шуршат. Я хочу освободиться от кошмаров, обряда и тренировок. Не желаю становиться Искателем, мне нужно просто выбраться отсюда… Кто-то хватает меня за плечо и тащит назад. Оборачиваюсь и вздрагиваю. Передо мной Валентина.

Я узнаю ее по животному-тотему. Темноглазый Енот стоит возле нее и принюхивается. Потом, оскалившись, обходит пещеру, стараясь не приближаться к соляной полосе.

Валентина молода и симпатична. Наверное, Палома в ее возрасте выглядела так же: длинные темные волосы, карие глаза и босые ноги. Она крепко берет меня за руку, бормочет какие-то слова на непонятном языке, но я улавливаю смысл. Мне нельзя покидать священное место.

Ну, если бы она принесла чего-нибудь перекусить или хотя бы одеяло, может, я бы и передумала. Но теперь мои насущные проблемы берут верх. Я высвобождаюсь и упорно продвигаюсь наружу, сфокусировавшись на белых кристаллах. За ними — свобода. Твержу себе, что нет ничего зазорного в том, что я не выдержала. Я отвергла новый мир? Пусть, что с того? Их методы варварские и примитивные, чтобы применять их в современном обществе. Я уже нахожусь совсем близко от выхода, когда кто-то окликает меня:

— Дайра, моя милая девочка, пожалуйста, стой! Ради меня!

Это Джанго — с той самой старой фотографии, которую я бережно храню в бумажнике. Он, как и Валентина, появился вместе со своим тотемом — огромным, страшным Медведем, который грозно рычит.

Но… всего один шаг, и я уберусь отсюда вон. Не хочу закончить так, как он, и умереть молодой! Я-то разобралась в ситуации и найду способ перехитрить судьбу, но прежде всего — выбраться из пещеры. Извини, Джанго! Прости, Валентина! Я действительно старалась, но мне не нужна жизнь Искателя.

Я собираюсь переступить через соль, но внезапно передо мной вновь возникает тот самый мальчик. Он умоляюще глядит на меня. Валентина издает душераздирающий крик. Джанго замер у меня за спиной, его серьезный голос призывает меня еще раз поразмыслить, перестать жалеть себя и научиться отделять фантомы от реальности.

Мое смутное отражение в льдистых голубых глазах незнакомца превращается в сияющий образ. Это я, которой смогла бы стать после обряда. Нет! Хватит, надоело быть во власти галлюцинаций. Я пересеку линию, пусть даже мой поступок оскорбит парня. Вдруг моя ладанка начинает сильно пульсировать, и я невольно отступаю, отшатываюсь и от мальчика, и от вопящей Валентины.

Джанго бросается вперед и подхватывает меня на руки. В его лице столько отеческой любви и преданности, которой я была обделена долгие годы. На какой-то миг я наполняюсь надеждой, которая быстро угасает под свирепым напором знойного Ветра. Ураган принес с собой тучу черных перьев. Они засыпают все — эти предвестники гигантского Ворона, пикирующего следом.

Я страстно пытаюсь вырваться, но Джанго не выпускает меня. А когда и Валентина ввязывается в схватку, борьба становится невыносимой. Эти двое объединяются и позволяют Ворону пронзить клювом мою плоть. Он ломает мне кости, выклевывает внутренности, бьет прямо в сердце.