Секрет алхимика - Скотт Мариани

За последние семьсот лет ничей взгляд не касался этих бесценных предметов. О, какая радость!

Я знал, что найденные артефакты принадлежали моим предкам — катарам. Это были шедевры величайшего мастерства, доселе скрытые от времени и людей. Собранные вместе, они могли дать мне ключ к тайне тайн, приблизить меня к цели долгих поисков. Значение этой чудесной святыни было настолько огромным, что я боялся думать о ее безграничной силе…»

Бен пропустил несколько страниц. Ему не терпелось узнать, что случилось дальше.

«3 ноября 1924 года

Все соответствовало моим ожиданиям. Расшифровать древний свиток оказалось труднее, чем я думал вначале. Многие месяцы я переводил рукопись с древних языков и разгадывал хитро закодированные сообщения, обходил многочисленные ловушки и игнорировал преднамеренный обман. Но сегодня мы с Клеманом были вознаграждены за долгие труды. Превратив субстанции в соли, подвергнув их особой обработке и дистилляции, мы поместили ингредиенты в тигель, установленный над очагом. Послышалось пугающее шипение, и зеленоватый пар наполнил лабораторию. Мы с Клеманом поразились запаху свежей земли и сладко пахнувших цветов. Жидкость окрасилась в золотистый цвет. Мы добавили к ней немного ртути и дали составу остыть. Когда я открыл тигель…»

Оставшаяся часть страницы пострадала от сырости и мышиных зубов.

— Черт, — прошептал Бен.

Возможно, там и не было ничего полезного. Он продолжил чтение, вглядываясь в размытые и потускневшие строки, порой едва проступавшие сквозь пятна сырости.

«8 декабря 1924 года

…оставалось проверить воздействие эликсира. Следуя подробным инструкциям моих предков, мы приготовили смесь. Клеман, этот славный, но осторожный человек, побоялся опробовать ее на себе. Я выпил около тридцати драхм сладкой на вкус жидкости. Пока не замечаю никаких болезненных эффектов. Лишь время покажет, насколько верными были слухи о живительных силах эликсира…»

Вот именно, подумал Бен. Время показало. Разочарованно вздохнув, он пропустил еще несколько страниц и начал читать записи, датированные маем 1926 года. Они были относительно целыми и неповрежденными.

«Этим утром, вернувшись на улицу Лепик после ежедневной прогулки, я почувствовал отвратительное зловоние, исходившее из моей лаборатории. Спускаясь по лестнице в подвал, я уже знал, что увижу там. И действительно, мои догадки подтвердились. Когда я открыл дверь лаборатории, мой молодой ученик Николя Дакен стоял в облаке дыма над осколками реторт, ошеломленный результатом глупого и безответственного эксперимента. Я быстро погасил пламя и, кашляя от дыма, повернулся к нему.

— Я не раз предупреждал тебя о таких вещах.

— Прошу прощения, мастер, — с вызывающим видом ответил Николя. — Но мне почти удалось.

— Подобные эксперименты очень опасны. Ты потерял контроль над элементами. Равновесие сил природы требует утонченного мастерства.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

— Но вы говорили, что у меня хорошее чутье на родство элементов.

— Да, оно у тебя есть, — ответил я. — Однако одной интуиции мало. Твой талант не прошел огранку опытом, мой друг. Ты должен научиться удерживать в узде свою юношескую импульсивность.

— Учеба отнимает слишком много времени. Я хочу знать все и сейчас.

Мой двадцатилетний ученик порой казался упрямым и невежественным, но я не мог отрицать его одаренность к алхимии. Я никогда еще не встречал столь талантливого и увлеченного студента.

— Неужели ты думаешь, что три тысячи лет философии и мой огромный жизненный опыт можно сжать и уместить в десяток лекций? — терпеливо спросил я. — Ты постигаешь величайшие секреты природы! Их нужно узнавать шаг за шагом, медленно и осторожно. Таков путь алхимии.

— Но, мастер, у меня столько вопросов! — вскричал Николя, обжигая меня темными мятежными глазами. — Вы обладаете удивительным знанием. Так поделитесь им со мной. Мне отвратительно мое невежество.

Я кивнул.

— Ты на стадии подготовки. Сейчас ты должен научиться контролировать собственное упрямство, Николя. Глупо пытаться бежать, когда ты еще не можешь ходить. Какое-то время ты должен ограничить себя изучением теории.

Юноша тяжело опустился на стул, пытаясь скрыть возбуждение.

— Я устал от книг, мастер. Изучать теорию полезно, но мне хочется заняться практикой — тем, к чему я могу прикоснуться руками. Я жажду убедиться, что наши усилия приведут нас к цели.

Желая успокоить юношу, я сказал, что понимаю его. Меня тревожило его поведение. Я боялся, что слишком тщательное изучение теории в конечном счете отвратит от алхимии этого изумительного и одаренного студента. Я и сам осознавал, насколько жизнь исследователя скучна и бесплодна без реальных прорывов и осязаемых плодов полученных знаний. Вот почему я подумал о своей находке. Мне казалось, если я поделюсь с Николя частичкой этого невероятного сокровища, его пылающее любопытство будет удовлетворено.

— Хорошо, — сказал я после долгой паузы. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы дать тебе знание, которого не найдешь в книгах.

Юноша вскочил на ноги. Его глаза сияли от возбуждения.

— Когда, мастер? Сейчас?

— Нет, не сейчас, — ответил я. — Не будь таким нетерпеливым, мой юный ученик. Подожди немного. Скоро ты узнаешь великий секрет. — Я предупреждающе поднял палец. — Но запомни, Николя. Ни один студент твоего возраста не погружался в тайны алхимии так глубоко и так быстро, не принимал знания в таком объеме.

Это большая ответственность, и тебе придется принять ее. Я поделюсь с тобой величайшими секретами, но ты не должен открывать их никому. Никому, понимаешь? Я хочу, чтобы ты поклялся в этом.

Он гордо поднял подбородок и без колебаний заявил:

— Я могу дать клятву прямо сейчас!

— Подумай над моими словами, Николя. Не спеши. Если эта дверь откроется, ее уже никогда не закрыть.

Пока мы говорили, в лабораторию вошел Жак Клеман. Он начал наводить порядок и убирать последствия взрыва. Когда Николя удалился, Клеман направился ко мне. Похоже, он все понял.

— Простите меня, мастер, — смущенно сказал он. — Вы знаете, я никогда не оспаривал ваших решений…

— Что ты имеешь в виду?

Голос Жака звучал предупреждающе.

— Я знаю, вы очень цените юного Николя. Он сообразителен и умен, в этом нет сомнений. Но его порывистая натура… Он стремится к знанию с такой же алчностью, как жадный человек к богатству. В нем слишком много огня.

— Он молод, вот и все, — ответил я. — Мы когда-то тоже были молоды. Что ты хочешь сказать? Говори откровенно, мой друг.

Он колебался.

— Мастер, вы уверены, что ваш юный ученик готов к этому знанию? Оно может стать для него невыносимым бременем. Справится ли Николя с такой ответственностью?