Триумф Акорны - Элизабет Скарборо

— Ну, мне приснился очень странный сон, в котором Ари пришел навестить меня и задавал мне всевозможные вопросы о том, когда произошло то или иное событие в последние мгновения жизни твоих родителей. Он был очень… настойчив, требовал, чтобы я вспомнила точную последовательность событий, пытался заставить меня создать визуальный хронообраз на моем экране интеркома, увидеть точное время, когда я узнала о каждом из событий.

— Эти расспросы вел Ари — Целый Рог или… — Она хотела сказать «мой Ари», но передумала.

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Это был Ари, который привез с собой обратно Ларье. Я не могла понять, почему это его так интересует. Хотя, конечно, как твой спутник жизни, он должен желать побольше узнать о тебе. Но к тому времени, когда твои родители умерли, уже происходила эвакуация, и они с Ларье спрятались в пещере. Сны такие странные. Интересно, что означает этот сон.

— Мне тоже интересно, — сказала Акорна, но подумала, что она, возможно, знает ответ, и он ей не нравится. «Эй, принцесса, Мак нашел разгадку», — послал ей мысленное сообщение Беккер. Ему нравилось использовать телепатию как знак особой близости между ними, он был рад, что она может принимать послания, специально адресованные ей.

«Я сейчас буду», — ответила она.

РК бежал впереди двух линьяри, когда они вошли в терминал. Приемник, к счастью, молчал, но Мак выглядел очень довольным собой. Если бы Акорна не знала, что он андроид, она бы сказала, что он по-человечески горд собой.

— Ты перевел странные сигналы? Что это за язык?

— Это не язык, Акорна. Это песня. Конкретнее, это такая песнь, известная в некоторых культурах как плач, хотя эта терминология обычно, хоть и не исключительно, применяется к пению слов голосом.

— Значит, ее создают инструменты? — спросила она.

— Нет, это голос, но голос используется как инструмент, выражая звуки, не имеющие реального лингвистического значения, а встроенные в мелодический узор.

— В точности как Поющие Камни Скарнесса. Мак сопоставил качество тонов и определил, что они в основном идентичны.

— Где находится Скарнесс? — спросила Мати. — Я знаю, что у нас есть немного таких камней в Кубиликхане. Эти камни, к счастью, не пострадали, когда напали кхлеви. И у Хафиза тоже есть такие камни.

— Правда в том, — объяснил ей Беккер, — что никто в действительности не знает точно, где находится Скарнесс. Эти камни — очень ценные предметы торговли, но торговля ими происходит таким образом, что происхождение этих камней невозможно выяснить. Полагаю, по той же причине, по которой ваш народ не слишком многим чужакам сообщает о ваших рогах. Если бы люди знали, насколько рога ценны, очень скоро галактические охотники убили бы гуся, несущего эти золотые яйца.

— Подождите! — вмешалась Мати. — Что такое гусь?

Беккер сделал короткую паузу, чтобы ей могли объяснить аналогию.

— Это одна из этих штучек с Древней Земли. Гуси были крупными птицами, одно время они были дикими, а потом большинство из них стали домашними. Они откладывали яйца, так они производили на свет потомство. Яйца такой же формы, как ваши космические корабли.

— Но Поющие Камни не такой формы, как космические корабли, — возразила Мати.

— Да. А гуси не откладывали камни. Погоди минуту. Теперь ты меня сбиваешь. Сказать «убить гуся, несущего золотые яйца», означает, что если у тебя есть нечто, приносящее хороший доход, например гусь, убить его — это перекрыть источник дохода, и поэтому… э… ни в коем случае.

— Поэтому люди, которые живут там, где находят эти камни, не позволяют никому другому узнать об этом, чтобы у них не отняли все камни? — спросила Мати.

— Ты поняла.

Нева смотрела задумчиво, пальцы ее теребили подбородок.

— Я никогда не слышала, чтобы камни могли петь так громко, чтобы пение уносилось в космос, капитан Беккер.

— Я тоже. Но древние легенды Земли также говорят о том, что рок[1]— песни часто были очень громкими и их было далеко слышно…

Он не смог закончить предложение из-за сдавленного хохота, вырвавшегося у Акорны в ответ на его каламбур. Она была единственной в комнате, которая достаточно хорошо знала древнюю культуру Земли, чтобы понять шутку.

— Ты меня поняла, — сказал Беккер с довольной улыбкой.

— Действительно, — ответила Акорна, выпрямилась и продолжала объяснять уже серьезно: — Дело в том, Мати, насколько я знаю, люди, у которых есть такие камни, владеют лишь небольшим количеством камней, возможно, двумя десятками. Если бы пение камней неслось с их родной планеты, то гораздо большее количество камней пело бы в унисон. Звуки доносятся из той области, которую мы усеяли подпространственными усилителями. У нас никогда прежде не было приемников в этом секторе пространства.

Включился приемник интеркома Мечты, и на экране появилось лицо Карины Харакамян.

— Я невольно подслушала вас, мои дорогие, — сказала она. Очевидно, она использовала аппаратуру наблюдения службы безопасности Хафиза, установленную отдельно от центра связи, чтобы подслушивать. — И должна вам сказать: я вижу правду. Благословенные Поющие Камни, возможно, изливали свои души в пении уже давно, почем нам знать, но они никогда не пытались петь так громко, чтобы их услышали, пока священные хризобериллы Макахомии не сбросили так близко от них, что Поющие Камни ощутили излучение от своих собратьев, таких же священных камней. Они поют не для нас: они поют хризобериллам, а усилители просто перехватили и передали песню, мы же хотели, чтобы они перехватили и передали другие внешние сигналы, воздействующие на хризобериллы.

Беккер послал Акорне еще одну мысль.

«Я слишком долго пробыл в этом квадранте. Ее слова, как ни странно, кажутся мне убедительными».

— Мак? — спросила Акорна. — Такое возможно?

— Я не запрограммирован на разгадывание мотивации камней, Акорна, но эта теория так же вероятна, как любая другая, хотя и выражена в очень далеких от науки терминах.

— Делай то, что делаешь очень хорошо, Мак, — произнесла Карина снисходительно, как взрослый мог бы разговаривать с подростком. — Но ты не обладаешь чувствительностью тех из нас, кто достиг полного озарения. Никто и не ожидает, что ты поймешь. Дорогие друзья, теперь, когда мы знаем, кто поет эту жалобную песнь, вопрос в том, что нам с ней делать?

Рядом с ней возник Хафиз.

— Какой вопрос на повестке дня? — спросил он деловито.

— Все в полном порядке, мой дорогой, — ответила Карина. — Мы перехватили печальные священные песнопения, и я сумела проникнуть духовным взором в источник проблемы, и…

— Прошу тебя, мой крутобедрый кумкват, мне нужен ответ, высказанный в таких терминах, которые в состоянии понять те из нас, кто действует в менее возвышенной плоскости, чем те, где вращаешься ты, — сказал он ей и дал шоколадную конфетку, чтобы занять ее говорливый рот, если не просвещенный ум.