Рыцарь золотой розы - Тимур Туров

В момент, когда нож перерубил шейные позвонки одного из дейвона и тот испустил дух, мастер Джамих вздрогнул. Его высокую фигуру окутало белесое мерцание, закрутилось в спираль и ушло в вышину. То же самое повторилось еще три раза, и над Окой развернулось нечто похожее на призрак северного сияния – полупрозрачные световые полотнища, колышущиеся, точно на ветру, пронизанные тонкими вихрями разноцветного огня.

Но продержалось всего несколько секунд, а затем сгинуло без следа.

Вспыхнул и погас огонь в медных чашечках, сладкий аромат исчез. Его сменили запахи влаги и ночной свежести.

– Вот так, все исполнено во славу Черного Солнца, – спокойно сказал мастер Джамих. – Талаэль, к трупам привязать груз и все четыре бросить в реку. Следы ритуала уничтожить. Не мне тебя учить, как это сделать. И машину, – он указал на «Фольксваген», – отгоните туда, где не найдут.

– Мастер, может быть, ее разобрать на запчасти и продать? – предложил один из сатра. – Наши братья Часовщики с легкостью провернут эту операцию.

– Хорошая мысль, – кивнул мастер Джамих. – Действуйте. И помните – черный свет сияет над вами.

– Черный свет над нами, – нестройно пробормотали в ответ элохим, маах’керу, дейвона и сатра.

Мастер Джамих кивнул и пошел обратно к джипу. Забираясь на свое место рядом с водителем, он тихо сказал:

– Олег Турнов и «Золотая роза». Что же, займемся вплотную и тем и другим.

Олег брел через серую вязкую мглу, густую, как суп-пюре. Иногда дымка становилась немного реже, и он начинал что-то видеть: черную землю под ногами, небо высоко над головой и далеко впереди – нечто вроде светящейся колонны. Но затем мгла сгущалась вновь, и видения исчезали.

В один момент мгла обернулась вокруг тела, сдавила грудь и горло, он тяжело задышал и… проснулся.

Облегченно вытянулся в постели и подумал, какой дикий сон приснился – рогатые дейвона, смерть Димки Кудрявцева, стрельба и чары, поездки по ночному городу. Но затем нащупал диванную спинку слева от себя, ощутил запах жарящейся яичницы и понял, что это был не сон.

В квартире Олега готовить, помимо него самого, некому.

Из глубин памяти явилось воспоминание – он после дембеля возвращается в Союз из Афгана; безымянная станция на среднеазиатской железной дороге, где поезд остановился на полчаса; и такой же вот запах яичницы из станционного буфета, едва не сведший с ума бывшего солдата, месяцами сидевшего на тушенке и хлебе…

Открыв глаза, обнаружил, что за окном утро, а на полу, на матрасе, укрытый одеялом, посапывает Михаил. Лег он, судя по всему, совсем недавно, поскольку ночью, когда они приехали к Аристарху Сергеевичу и начали укладываться, маг пятого ряда остался сторожить.

Жил отставной капитан на Ошарской улице, в самом центре города, в доме, наверняка помнившем не только Октябрьскую революцию, но и коронацию Николая Второго. Каменное здание, несмотря на возраст, выглядело крепким, а обиталище Аристарха Сергеевича – уютным и удобным.

Две комнаты: малая, в которой помещались кровать, гардероб и письменный стол, – в ней спал хозяин; и большая, уставленная огромными книжными шкафами, – тут расположились гости. Проходная кухня с котлом АГВ, ванная с нагревателем и просторный туалет со стенами экстремально-красного цвета.

«Раньше тут еще моя сестра с племянниками жила, – сказал Аристарх Сергеевич ночью, когда они только вошли. – Потом старший свое дело завел, разбогател. Себе квартиру купил, ей, а меня тут оставил – доживать…»

Сейчас хозяин, судя по запаху и негромкому позвякиванию, возился на кухне.

Олег вздохнул и решительно откинул одеяло. Стараясь не шуметь, оделся и прошел на кухню.

– Проснулся? – повернулся к нему Аристарх Сергеевич. – Иди умывайся. Если хочешь душ принять, то я нагреватель включу…

– Можно.

Вскоре Олег стоял под струями горячей воды, тер бока жесткой мочалкой и напевал:

– Доброе утро, последний герой, доброе утро тебе и таким, как ты. Доброе утро, последний герой, здравствуй, последний герой…[2]

На самом деле утро было довольно мерзким, и не только оттого, что поспал каких-то шесть часов. Изнуряющая тревога вчерашнего дня и боль от потери друга никуда не делись, лишь стали чуть глуше. Олег по-прежнему не знал, что ждет его завтра – тюремная камера или нож убийцы, оставался изгоем, отверженным, человеком вне закона.

Но он заставил себя не думать об этом. Сосредоточился на каждом действии, на том, чтобы тщательно вымыться, как следует вытереться, аккуратно причесаться, повесить полотенце и вернуться на кухню.

– Ты чего такой мрачный? – спросил Аристарх Сергеевич, раскладывая по тарелкам яичницу.

– Сон нехороший приснился… – И Олег рассказал про серую мглу, которую видел и сегодня, и вчера днем, когда задремал у Тамары.

– А, это ерунда. Пелена не хочет отпускать тебя. У кого-то освобождение из-под ее власти проходит легко, у кого-то тяжелее. У меня было примерно то же самое, но прошло через пару недель, так что не беспокойся.

На душе у Олега стало немного полегче – боялся, что к «афганским» кошмарам присоединится еще что-то новое…

– И то ладно, – сказал он и сел за стол.

Аристарх Сергеевич поставил перед ним тарелку с яичницей, прожаренной до твердого состояния, начиненной кружками помидоров, кусочками колбасы и сыра. Налил в большую черную кружку с серебристым барашком на боку крепкого кофе, от одного запаха которого начало горчить во рту.

– Приступай, – сказал он. – Вон там хлеб, масло, сахар. Бери, не стесняйся…

– Спасибо. – Олег поднял вилку и принялся за еду.

Яичницу проглотил в один миг, сделал большой бутерброд с маслом. Когда начали пить кофе, Аристарх Сергеевич взял пульт и включил стоявший на тумбочке небольшой черный телевизор. Забубнил комментатор, замелькали кадры, снятые где-то в Америке, – небоскребы, спешащие люди в деловых костюмах, потоки машин.

– А у них там тоже все это есть? – спросил Олег, глядя на экран. – Ну, Пелена, чужаки…

– Конечно. И в Москве, и в Берлине, и в Буэнос-Айресе. По всему миру.

– А давно она появилась? И давно ли дейвона и прочие живут среди нас? Лена вчера говорила о какой-то катастрофе…

– Да, была катастрофа. – Аристарх Сергеевич благодушно заулыбался. – Она упоминала об измерениях и о том, что они группируются по кластерам? – Дождавшись кивка Олега, он продолжил: – Представь авоську, в которой лежат двенадцать разноцветных елочных шариков. Это наш кластер, а в нем – измерения, они же – сферы. И вот в один не самый прекрасный момент авоську тряхнуло, и одиннадцать шариков разбились, уцелел только коричневый. Наш. Остальные превратились в труху, но кое-какие их осколки прилипли к поверхности уцелевшего, а вместе с ними к нам попали Наблюдатели, слаш, верог и прочие.