Во власти страха - Джеффри Дивер

– Похоже, ты основательно размышлял обо всем этом, – заметила Сакс.

Гордон засмеялся.

– О, я бы мог быть психиатром, поверь.

– Фрейд, – вставил Селлитто.

– Чувак, – ответил Гордон с усмешкой и опять ткнул кулаком в его сторону. Селлитто промолчал.

Сакс спросила:

– А вы можете сказать нам о нем что-то конкретное?

Селлитто добавил:

– Мы не будем ссылаться на тебя. Или вызывать свидетелем. Мы просто хотим знать, кто этот тип. Проникнуть в его образ мыслей.

Гордон, глядя на компьютер, колебался.

– Что ж, ладно. Прежде всего, он одарен от природы как художник, не просто ремесленник. Многие татуировщики умеют только колоть. Накладывают трафарет, сделанный кем-то, и работают по нему. Но здесь, – он указал подбородком на изображение, – нет следов трафарета. Он использовал линию крови.

– Что это такое? – осведомился Райм.

– Большинство художников, если они не пользуются трафаретами, первым делом наносят на кожу контур изображения. Кое-кто рисует от руки пером и растворимой в воде краской. Но следов краски здесь нет. Ваш человек не делал этого. Он просто включил машинку и наносил контур иглой, поэтому вместо краски у вас линия крови, это внешний периметр изображения. Но так делают только самые лучшие тату-художники.

Пуласки спросил:

– Значит, он профессионал?

– Да, этот чувак должен быть профессионалом. Как я говорил ему. – Он вновь указал подбородком на Селлитто. – Или был в прошлом. Его уровень мастерства? Он мог бы в любое время открыть свою студию. И, может быть, он настоящий художник – я имею в виду с красками, пером, кистью и всем прочим. И, думаю, не здешний. Иначе я бы слышал о нем. И не из соседних штатов. Сделал надпись за пятнадцать минут? Это же молниеносно. Он бы приобрел известность. А теперь взгляните на шрифт.

Все взгляды обратились к экрану.

– Это древнеанглийский или разновидность готического. Такой здесь не часто встретишь. Наверно, у него сельские корни: деревенщина, пентюх. С другой стороны, возможно, утвердившийся в вере, честный. Но определенно сельский парень.

– Об этом можно судить по шрифту? – спросила Сакс.

– Да. Послушайте, если кто-то хочет наколоть слова, то выбирает рукописный шрифт или толстый гротесковый. Во всяком случае, сейчас это так. Знаете, уже несколько лет все хотят этот нелепый язык элвиш.

– Элвиса Пресли? – спросил Селлитто.

– Нет, элвиш из «Властелина колец».

– Значит, сельский, – подытожил Райм. – Из какого-то конкретного региона?

– Нет. Есть городская татуировка и сельская. Могу только сказать, что эта похожа на сельскую. Теперь посмотрите на обрамление. Фестоны. Метод надрезов. Официально называется «рубцевание». Это существенно. – Гордон поднял взгляд и постучал пальцем по фестонам, окружавшим слово «второй». – Характерно, что обычно люди шрамами привлекают внимание к изображению. Этому чуваку было важно сделать надпись более бросающейся в глаза. Проще было бы наколоть окаймление. Но нет, ему требовалось рубцевание. Думаю, этому есть какая-то причина. Не могу представить, какая. Но она есть. Теперь еще вот что. Я думал об этом. И привез кое-что. – Гордон полез в сумку и вынул из нее пластиковый пакет с металлическими деталями. Райм узнал прозрачный контейнер, в каком хирургические и криминалистические инструменты стерилизуются в автоклаве. – Это части тату-машинки – кстати, они не называются пистолетами. – Гордон улыбнулся. – Что бы вы ни слышали по телевидению. – Он достал из кармана маленький складной нож и разрезал пакет. Быстро собрал тату-пистолет – точнее, машинку. – Вот так она выглядит в собранном виде и готовая к работе. – Мастер-татуировщик подошел к остальным. – Вот катушка, которая двигает иглы вверх-вниз. Это трубка для краски, вот сама игла, видно только ее острие.

Райм увидел очень маленький кончик.

– Иглы должны входить в дерму – слой кожи под самым верхним.

– То есть под эпидермой, – уточнил Райм.

Кивнув, Гордон разобрал машинку, вынул иглу и показал ее всем. Она походила на тонкий шампур для кебаба, была длиной около трех дюймов, с кольцом на одном конце. На другом торчали крохотные металлические жала, спаянные или сваренные вместе.

– Видите, как они соединяются в форме звезды? Я их делаю сам. Как и большинство серьезных мастеров. Но нам приходится покупать болванки и соединять их. Есть два типа игл: для обрисовки контура изображения и для заполнения или затемнения. Этому чуваку требовалось быстро ввести много яда в ее тело. Значит, после создания линии крови ему требовались иглы для заполнения. Но эти, думаю, не годятся. Не входят на нужную глубину. А вот эти войдут. – Гордон снова полез в сумку и достал пластиковую баночку. Вынул из нее два металлических прутика, похожих на иглы, но длиннее. – Они от старой роторной машинки – новые, как моя, двухкольцевые выбрационные модели. У него была портативная машинка?

– Должно быть. Источников электричества там нет, – ответила Сакс.

Пуласки сказал:

– Я искал портативные пистолеты… машинки. Но их много разных.

Гордон на минутку задумался. Потом заговорил:

– Наверно, у него была модель «Америкэн игл». Старая. Одна из первых, работающих на аккумуляторах. Тогда в татуировке не использовали научные знания. Мастер мог регулировать длину игл. Мог сделать их входящими глубоко. Я поищу кого-нибудь, у кого есть «игл».

– Они продаются? – спросил Селлитто. – В специальных магазинах?

– Я не видел ни одной. Их больше не выпускают. Думаю, можно заказать по Интернету. Это единственный способ найти их.

– Нет, он не станет ничего покупать таким способом, покупку легко проследить, – возразил Райм. – Видимо, приобрел ее там, где живет. Или, может, она у него давно либо досталась по наследству.

– Иглы другое дело. Можно найти человека, который продает иглы для таких машинок. Каждый, кто недавно покупал их, может быть он.

– Что ты сказал? – переспросил Райм.

– Что сказал? – Гордон нахмурился. – Когда, сейчас? Тот, кто покупал иглы для машинки «Америкэн игл», может быть этим преступником. Ты так не говоришь? В сериале «Морская полиция» говорят.

Криминалист засмеялся.

– Нет. Я обратил внимание на употребление местоимения. На именительный падеж. – Райм заметил, что Пуласки закатил глаза.

– Ах, это? «Он»? – Гордон пожал плечами. – Я не особенно… успешно учился в школе. Думал, я скажу «хорошо»? Два года в «Хантере», но мне стало скучно, понимаешь? Но когда начал колоть, я прочел много текстов. Библейские стихи, отрывки из книг, поэмы. Учился у знаменитых авторов. Правописанию, грамматике. Знаешь, чувак, это было интересно. Шрифты тоже. Отрывок, напечатанный одним шрифтом, производит не то впечатление, когда напечатан другим. Иногда приходили женатые пары и хотели выколоть супружеские обеты на руках или лодыжках. Или дрянной любовный стишок, который сами сочинили, как я уже сказал. Я говорил: «Ладно, чуваки, уверены, что вам хочется прожить жизнь с надписью «Джимми я люблю тебя ты мое сердце на всегда» на бицепсах? «Джимми» без запятой, после тебя ни запятой, ни точки. На всегда в два слова». Они отвечают «да». И все-таки я исправлял ошибки, когда колол. У них будут дети, им придется ходить на родительские собрания, встречаться с учителями английского языка. Не закрашивать же эти надписи, правда?