Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов - Чарли Энгл

– Сюда, – сказал я.

Мы перевалили через вершину холма, но никакой реки и деревьев за ним не было – только другой вытянутый голый гребень.

– Если реки нет за тем холмом, мы останавливаемся и ставим палатку. Все согласны?

Я шел впереди команды, и каждый шаг, дававшийся мне с трудом, заставлял сильнее биться сердце. Добравшись до вершины, я закричал от восторга. Внизу действительно протекала река. Я также увидел палатки, людей и лошадей. Здесь остановились на ночлег другие команды. Спустившись к берегу, мы тут же установили палатку и помогли Тони забраться в нее. Потом мы укутали его в майларовое «космическое одеяло» и уложили в спальный мешок. После этого я пошел позаботиться о лошадях.

Пастух сказал, что, когда мы будем разбивать лагерь, нужно снять седло с матери, положить его на землю и привязать ее к нему. Другие лошади, по его словам, будут оставаться рядом с ней. Я сделал так, как он сказал, и вернулся к палатке.

Тони не становилось лучше. Легкая дрожь переросла в содрогания всем телом. Нэнси со Скоттом легли по бокам от Тони и согревали его своими телами.

– Если ему не станет лучше, придется воспользоваться спасательным радио, – сказал Стив.

Все мы знали, что это означает дисквалификацию.

– Если в ближайшее время ему не станет лучше, позову спасателей, – сказал я.

Я вернулся к лошадям, чтобы проверить их. Они спокойно паслись и выглядели довольными. Потом пошел к другим командам, чтобы узнать новости. Я нашел одну женщину, немного говорившую по-английски, и она сказала, что все здешние французские команды идут вместе. Официальные представители «Рейда» объявили, что из-за ухудшившихся погодных условий необходимое время до следующей контрольной точки увеличено. Это была хорошая новость. Я вернулся к своей команде.

Стоявший у палатки Стив сообщил мне еще одно хорошее известие. Тони постепенно приходил в себя. Я предложил всем немного поспать и, если самочувствие Тони улучшится, выйти в четыре часа утра.

Все мы сгрудились внутри палатки; на этот раз торчали наружу мои ноги. Я долгое время не мог заснуть, дрожал, прислушивался к ветру, к тихому ржанию лошадей и к похрапыванию моих товарищей. Я понимал, что никакой истории о «торжестве новичка», которую выдумал себе, не будет. Нам повезет, если мы просто не сойдем с гонки. Я замерз, проголодался и страшно устал. Но был благодарен судьбе за то, что нахожусь здесь, благодарен за все эти чувства. Я потерял так много лет, ничего не ощущая.

На моих наручных часах включился будильник, и я разбудил остальных. Закрепив на голове фонарик, я отправился к лошадям, но не нашел их. Может, я ищу не в том месте? Я посветил фонариком во все стороны. Никаких лошадей. Может, их кто-то украл? Может, другая команда захотела разыграть нас? Не смешно. Я вернулся к товарищам и сказал, что лошади пропали.

– Что значит пропали? – спросил Стив.

– То и значит. Исчезли. Я привязал одну к седлу. Другие должны были оставаться рядом с ней.

– А седло до сих пор там? – спросил Скотт.

Мы пошли со Стивом проверять. В свете фонаря я разглядел валявшееся в грязи седло.

– Черт, – пробормотал я. – Наверное, она отвязалась.

Если мы не найдем лошадей, нас дисквалифицируют, и все по моей вине. Единственное, что оставалось, – это ждать восхода солнца, а потом идти искать их. Возможно, они ушли не слишком далеко. Когда стало достаточно светло, мы с Нэнси и Стивом отправились на поиски. С вершины холма было видно, как другие команды поднимаются вверх по реке. Я чувствовал себя ужасно – сейчас мы должны были идти вместе с ними.

– Посмотри, – Нэнси показала на долину. – Вон там лошади.

Я тоже их увидел. Вообще-то это было не такое уж и редкое зрелище. За последние несколько дней мы видели несколько диких табунов. Но это были четыре лошади, и одна выглядела значительно меньше остальных. Мы со Стивом побежали вниз по тропе. Ближе стало видно, что у двух лошадей на спинах седла.

– Ага!

Теперь оставалось только поймать их.

Мы со Стивом разделились, надеясь окружить лошадей с двух сторон. Но лошадям это не понравилось. Не успели мы приблизиться к ним, как они испуганно побежали дальше по долине. Мы решили пока что держаться позади и подгонять их к лагерю.

Когда мы подошли поближе к лошадям, я услышал громкий свист. Подняв голову, я увидел подъезжающего ко мне всадника в полосатом пончо и широкополой шляпе. Он что-то быстро говорил по-испански.

Я помотал головой:

– No comprendo [12].

Он слез со своей лошади и расстегнул молнию на моей ярко-желтой командной куртке. Я подумал, что он хочет меня ограбить и забрать куртку себе. Ну ладно, драться я не буду. Но, сняв с меня куртку, он скомкал ее и бросил на землю. Жестом он предложил Стиву сделать то же самое и показал на лошадей.

– А, желтый цвет! – воскликнул Стив. – Он пугает лошадей.

Без ярких курток мы смогли подойти к нашим лошадям и ухватить их за поводья. Помахав пастуху, мы сказали Gracias [13] и пошли в лагерь. Наши товарищи приветствовали нас радостными криками. Собрав вещи, мы пустились в путь.

Передавая «паспорт» для отметки на контрольном пункте номер 15, я спросил работника, к какому времени мы должны добраться до пункта 16, чтобы не сойти с дистанции. Он сказал, что там нужно быть в 16:30. Я посмотрел на часы – 14:00. Если мы поспешим и не заплутаем, то у нас есть шанс.

Мы увидели контрольный пункт чуть позднее четырех часов дня. Несмотря на все испытания, мы все-таки держались. На контрольном пункте я на ходу поприветствовал нашу группу поддержки и поспешил к французскому распорядителю, чтобы поставить отметку. Было точно 16:23.

Он посмотрел на часы, поцокал языком и грустно улыбнулся.

– Ну, неплохо, неплохо, но вы не уложились во время, – сказал он с акцентом и постучал пальцем по своим часам. – Опоздали на восемь минут.

– Нет! Нам сказали, что нужно быть здесь до 16:30. Мы пришли вовремя. Понимаете?

– Плохо для вас, да? Наверное, у них старая информация. Вы не уложились в срок. Ничего не поделаешь. Но ничего, можете подниматься в гору просто так, если захотите. Или пропустить гору и сразу сесть на велосипеды. Или можете вообще сойти с дистанции. Выбор за вами.

Мне захотелось его придушить.

– Мой выбор такой, – произнес я как можно спокойнее. – Мы продолжаем идти дальше как участники состязания, потому что ошиблись ваши официальные распорядители, а не мы с командой. Я хочу заявить протест.