Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Люди огня - Наталья Точильникова

Люди огня - Наталья Точильникова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 92
Перейти на страницу:

А в первую субботу после поста я был на обеде у Арье. Точнее у его сестры. Арье был в разводе, а шабат — праздник семейный, его не празднуют в одиночестве.

Сестра Арье Ханна Гайсинович жила на окраине Нового Города в двухэтажном особняке европейского типа. Возле дома шумел сад, над крышей торчала антенна спутникового телевидения.

Я подкатил на своем «Мерседесе», оставил шофера в машине и охрану по периметру сада. Я не думал, что мне здесь что-то угрожает, но приходилось быть осторожным.

Ханна (точнее рабби Гайсинович) оказалась подтянутой сорокалетней женщиной, весьма образованной и интеллигентной.

Зажигания свечей и вечерних молитв я не застал — меня пригласили в полдень. Однако спели «Шалом Алейхем» и прочитали «кидуш» («освящение дня»):

— Так совершены небо и земля и все воинство их. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмой от всех дел Своих, которые делал…

Обед состоял из здоровенного куска курицы с овощами. Все горячее. Понятно. Творческое отношение к религиозным установлениям. В субботу запрещено зажигать огонь.

— Хорошо, что вы реформисты, — заметил я. — А то пришлось бы есть холодное.

Арье рассмеялся. Ханна улыбнулась.

— Ничего подобного. Есть же субботние плитки.

— Это как?

— Плитка, как плитка, только греется очень мало. Ее включают вечером в пятницу, и в субботу ставят подогревать еду. Медленно, но, в конце концов, разогревается.

Пили Силоамское. Настоящее. Здесь оно заменяло Причастие Третьего завета. Господь не решился говорить иудеям о причастии и придумал другой способ привязать к себе. Я вспомнил о мошенниках, подделывающих Господнее вино. Надо бы ими серьезно заняться. Они сами не понимают, насколько вставляют ему палки в колеса. Жаль, что не было глобальной присяги. Было бы проще. Отловить всех без знака — и все.

Я посмотрел на руки Ханны. Пока нет, но будет. У Арье уже давно. Не без этого.

За окнами потемнело. На Иерусалим надвигалась огромная грозовая туча. Ханна встала и включила свет — очередное проявление религиозного реформизма.

Говорили о политике, о Храме, об Эммануиле.

— Правда ли, что виновники взрыва в Христианском квартале найдены? — спросила Ханна.

— Да, я собираюсь повесить их на «весах», у западной лестницы. Там как раз четыре арки.

Я посмотрел на хозяев и понял, что сказал что-то очень некошерное.

— Это оскорбит еврейскую общину или вас шокирует сам факт публичной казни?

— И это тоже… Понимаешь, Храмовая гора — святое место, — Арье явно хотел выразиться как-нибудь помягче.

— Хорошо, найду другое.

— И публичные казни у нас тоже не приняты.

— Это уж извините. Я просто хочу добиться мира на вашей земле.

— Такие меры не всегда помогают.

— Да ладно вам! Я это уже проходил. При последовательном и систематическом применении очень даже помогают. И ваш Рамбам относится к ним весьма положительно.

— Рамбам писал в двенадцатом веке, — заметил Арье.

— Люди мало изменились.

— Тише! Посмотрите за окно! — Ханна встала со своего места.

За окном была тьма. Густая и непроглядная. И тихо-тихо, словно все вымерло.

В стекло словно что-то ударило. Грузное тело чудовищного невидимки. Свет мигнул и погас. Раздался грохот и перешел в оглушающий непрерывный гул. За окном засверкало, словно кончился старый фильм, и прокручивали пустую кинопленку.

Мы вскочили и замерли перед окном. Точнее метрах в двух от окна (ближе подойти не решились).

Я вспомнил Москву, свое заключение на Лубянке, странную грозу.

— Ураган.

Ханна обеспокоенно посмотрела на меня:

— У меня дети в синагоге.

Потом был грохот, заглушивший раскаты грома. За окнами встало алое пламя, задрожали стекла. И все стихло.

Пошел дождь.

Мы вышли на улицу. Моя машина лежала кверху пузом и догорала. Вокруг были разбросаны обгоревшие куски металла.

— Суббота тебя спасла, — сказал Арье.

А мне надо было спасать моих людей. Шоферу уже не помочь. Среди охраны было несколько раненых. В саду Ханны выкорчевало деревья и с дома сорвало кусок крыши.

Ханна с Арье бросились оказывать первую помощь. Я звонил в скорую.

— Линия перегружена.

— Еще бы!

Позвонил Марку.

— Линия перегружена.

Плюнул. Позвонил еще.

Капитан моей охраны пытался сделать то же.

— Что случилось с машиной? — спросил я.

— Молния. Бензобак взорвался.

Я поморщился.

— Позвони в полицию. Отдел по борьбе с терроризмом. Пусть поищут остатки того «бензобака».

До скорой я достучался минут через двадцать. Ехали они еще сорок. Один из моих людей не дожил.

— На улицах пробки. Движение перекрыто, расчищают завалы.

Я не стал упрекать. Мне по-прежнему регулярно приходили Варфоломеевы графики. Задранные вверх кривые катастроф. По его данным более процента самолетов не долетали до аэродромов (в частности из-за природных катаклизмов). По авиакатастрофе в день на крупный город. Авиакомпании сворачивали деятельность. Я знал, что Эммануил тут ни при чем. Властелину Империи было крайне невыгодно ее разделение. Транспортная проблема изолировала страны, раскалывая его гигантское произведение. А значит — это еще одно доказательство того, что он не всесилен. «Скажешь ли тогда пред убивающим тебя: „я бог“? Ты же человек, а не Бог[73]».

У нас в Иерусалиме было поспокойнее. Я даже удивился, что за четыре месяца здесь ничего не случилось, кроме слабого землетрясения весной. И вот. Дождались.

Остатки взрывного устройства в моей машине так и не нашли. Оставалось поверить в молнию. Впрочем, если молнии бьют почти непрерывно — почему бы одной из них не угодить в мою машину?

Разрушения в городе были не очень велики, хотя и серьезнее, чем в Москве два года назад. Общее количество жертв не превысило двух десятков человек. «Суббота спасла»: в основном население сидело по домам и синагогам. Легко отделались.

Утром, первого Элула[74], меня разбудил звук, живо напомнивший мне Индию. Спросонья я решил, что я в каком-нибудь индуистском храме, и пуджари трубит в раковину. Потом мне объяснили, что это шофар, бараний рог, и в него будут трубить весь месяц, каждое утро, кроме субботы. Шофар даже не трубит — он ревет: печаль, мольба, зов. Зов неба или призыв к восстанию. Или военный сбор. «Первый ангел вострубил…» Думаю, что в шофар.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?