Заклятие древних маори - Найо Марш

— Не упрямься, я же чистосердечно предлагаю. К тому же тебе легче будет проверить двигатель, если ты поведёшь сам.

Видя муки парня, раздираемого на части желанием и гордостью, Дайкон мигом положил им конец, решительно усевшись на место пассажира.

— Заводи, — твёрдо сказал он.

Когда они, обогнув пансион, выкатили на столь отвратительную Дайкону щербатую дорогу, он, кинув взгляд на Саймона, поразился его неподдельно счастливому виду. Парень просто светился. Вёл он машину благоговейно, но уверенно.

— Ну как? — полюбопытствовал Дайкон.

— Клёвый скакун, — похвалил Саймон. По мере того как автомашина набирала скорость, разгоняясь по шоссе, мальчишеское выражение на его лице постепенно вытеснялось уверенностью и даже властностью. Дайкон, желая побыстрее выбросить из головы стычку с Гаунтом, втянул Саймона в разговор на интересующую парня тему: про поступление на службу, азбуку Морзе и войну в воздухе.

— Я уже состряпал один приёмник, — похвастался Саймон. — С телескопической антенной. Классная штуковина. Передача у меня, правда, ещё хромает, но зато принимать на коротких волнах я уже навострился. В основном, все шлёпают на морзянке, хотя бывают сообщения и на английском. Эх, вот бы меня взяли! Сколько можно находиться в подвешенном состоянии! Сдохнуть можно!

— Здесь тебя будет недоставать.

— Не волнуйтесь, мы тут и так не задержимся. Квестинг уж об этом позаботится. Я, блин, порой и сам не представляю, что станется без меня с моими предками, если я оставлю их на растерзание этому ублюдку.

Некоторое время после этого они ехали молча, после чего Саймон вдруг разразился потоком бессвязных, на первый взгляд, высказываний и обвинений. Чего он только ни поносил: мерзопакостность Квестинга, беспомощность полковника, добродетельность Барбары, суеверия маори, неразборчивость и вред крупного бизнеса — все переплелось в невероятную мешанину. В конце концов, из всего этого винегрета вычленилась новая тема.

— Дядя Джеймс, — сказал Саймон, — полагает, что вся эта охота за сувенирами придумана только для отвода глаз. Он убеждён, что Квестинг — вражеский шпион.

Дайкон хрюкнул от неожиданности.

— А что? — воинственно спросил Саймон. — Почему бы и нет? Не думаете же вы, что в Новой Зеландии нет шпионов?

— Просто на меня он такого впечатления не производит, — заметил Дайкон.

— А что, по-вашему, они должны ходить в масках и размахивать кинжалами? — ехидно осведомился Саймон.

— Нет, конечно, и все же… Просто все кругом настолько помешаны на шпионах, что любые разговоры о них начинают казаться вздором. А почему доктор Акрингтон считает…

— Я и сам толком не пойму. Он не любит распространяться на эту тему. Только намекает, что бабушка ещё надвое сказала — вышибет ли нас Квестинг отсюда. Вы уже были здесь, когда пустили ко дну «Ипполиту»?

— Нет. Но мы, разумеется, слышали об этом. Подводная лодка, да?

— Угу. Вышла из Гарпуна поздно ночью и погрузилась неподалёку от берега. Дядя Джеймс считает, что сигнал подали отсюда.

— Он подозревает Квестинга? — спросил Дайкон, пытаясь придать голосу серьёзность.

— Угу. Дядя Джеймс уверен, что Квестинг решил прибрать это место к рукам уже тогда, когда ссудил отцу деньги. Дядя считает, что Квестинг — резидент со стажем, а курорт ему понадобился лишь как прикрытие — для своей подрывной деятельности.

— О Боже!

— Но ведь он и вправду ведёт себя крайне подозрительно, — запальчиво заявил Саймон. — Эх, будь у наших спецов руки развязаны, он бы уже давно получил своё. В России, я слышал, с такими не цацкаются. Раз-два и к стенке! — Чуть помолчав, Саймон добавил: — Вот что я вам скажу. За ночь до того, как торпедировали «Ипполиту», с пика Ранги кто-то сигналил. Несколько парней из посёлка маори — Эру, Реви Те-Каху и другие — плыли в ту ночь на лодке из Гарпуна и заметили вспышки. После того случая дядя Джеймс тоже видел, как кто-то подаёт с пика сигналы. Всем известно, что наш флот в самое ближайшее время должен получить подкрепление. Да и чем вообще занимается Квестинг? Куда он вечно шляется? Да и Берта Смита он ведь едва под поезд не отправил.

Дайкон попытался было заговорить, но Саймон не позволил.

— Несчастный случай, — хмыкнул он. — Черта с два! Его арестовать нужно за покушение на убийство! И чего у нас полиция такая беспомощная? Как будто ещё под стол пешком ходят.

— И какие шаги ты собираешься предпринять? — учтиво поинтересовался Дайкон.

— Нечего тут ехидничать! — взорвался Саймон. — Впрочем, если хотите знать, то я отвечу. Я собираюсь теперь дежурить по ночам. Я буду следовать за Квестингом по пятам, не упуская его из вида. И я буду наблюдать за пиком. Я уже достаточно поднаторел в морзянке, чтобы понять, что там творится. А потом отправлюсь в Гарпун и сообщу обо всём куда следует. Если там не примут мер, то я потребую, чтобы его арестовали за покушение на убийство.

— А если и это не поможет?

— Тогда я сам им займусь, — недобрым голосом пообещал Саймон. — Мало ему не будет.

В пятницу накануне концерта события в Ваи-ата-тапу дошли до высшей точки кипения. Началось все ещё за завтраком. Выпуск новостей из Лондона оказался более угрожающим чем обычно, и среди домочадцев воцарилось уныние. Полковник Клэр сидел мрачнее тучи. За весь завтрак он не проронил ни слова. Квестинг и Саймон пришли позже остальных, но одного взгляда на лицо Саймона оказалось Дайкону достаточно, чтобы понять — случилось нечто, его взволновавшее. Под глазами парня темнели круги, но лицо выражало мрачное удовлетворение. Мистер Квестинг, в свою очередь, выглядел так, будто провёл бессонную ночь. Даже не паясничал в своей обычной назойливой манере. За два дня, прошедших после поездки в Гарпун, Дайкон так и не привык к мысли, что должен рассматривать Квестинга как вражеского агента. Он даже провёл пару часов ночью, разглядывая темнеющую в отдалении макушку пика Ранги. Однако, несмотря на то, что мистер Квестинг, как он утверждал, ночевал в Гарпуне, никаких световых сигналов в ту ночь с пика не подавали. Устав от бдения, молодой человек забылся сном. В предрассветные часы ему, правда, сквозь сон слышались звуки проезжающего под окнами автомобиля.

Было похоже, что Квестинг уже возвестил о подходе окончательного срока расплаты. Во всяком случае, Клэры сидели в пятницу за завтраком словно в воду опущенные. Они почти ничего не ели, но зато Дайкон не раз и не два перехватывал их обращённые друг на дружку взгляды, полные мольбы и отчаяния.

Смит, казавшийся и впрямь потрясённым после прыжка с моста, позавтракал рано и уже ковырялся по хозяйству, словно подтверждая тем самым, что честно отрабатывает свои харчи.

И без того мрачную и напряжённую обстановку усугубляло поведение Хойи, которая, поставив перед носом доктора Акрингтона тарелку с овсяной кашей, вдруг ни с того, ни с сего разразилась слезами и как угорелая вылетела из столовой, жалобно подвывая.