Квартеронка - Томас Майн Рид

— Аврора! — воскликнул я; ее отчаяние давало мне надежду. — Аврора, выслушайте меня. Выслушайте вашего друга, вашего…

Она отняла руки от лица и подняла голову. Ее полные слез глаза пристально посмотрели в мои, и я снова прочел в них вопрос.

В эту минуту у меня мелькнула мысль: «Долго ли мы будем одни? Нам могут помешать. И мне не представится другого случая объясниться с ней. Мне нельзя терять ни минуты. Я должен сейчас же сказать ей все».

— Аврора, — начал я, — мы в первый раз остались наедине. Я страстно ждал этой встречи. Я должен сказать вам несколько слов — только вам одной.

— Мне одной, сударь? О чем?

— Аврора, я вас люблю!

— Меня? Ах, сударь, это невозможно!

— Не только возможно, Аврора, — это правда. Выслушайте меня. Я полюбил вас с первого взгляда, даже еще раньше, потому что вы жили в моем сердце еще до того, как я осознал, что видел вас… С той минуты я полюбил вас чистой и горячей любовью, а не той низменной страстью, какую вы только что отвергли. Это чувство безраздельно владеет моим сердцем. Днем и ночью я думаю только о вас, Аврора! Я вижу вас во сне и целый день храню в душе ваш образ. Не думайте, что любовь моя холодна, потому что я сейчас так трезво говорю с вами. Я должен держать себя в руках. Я пришел к вам с твердым, обдуманным намерением, вот почему я могу спокойно говорить о своей любви. Я уже сказал вам, Аврора, что люблю вас. И повторяю: я вас люблю всем сердцем, всей душой!

— Вы любите меня? Ах, бедная девушка!

Ее последние слова прозвучали так странно, что я невольно замолчал. Казалось, что это горестное восклицание относится не к ней, а к кому-то другому.

— Аврора, — продолжал я, — я все сказал вам. Я был чистосердечен. Будьте и вы откровенны со мной. Скажите, вы любите меня?

Я задал бы этот вопрос с большей тревогой, если бы не был уже наполовину уверен в ответе.

Мы сидели рядом на низком диване. Я не успел еще договорить, как почувствовал, что ее легкие пальчики коснулись моей руки и нежно сжали ее. Когда я замолчал, ее головка опустилась ко мне на грудь, и она прошептала:

— Я тоже… с первого взгляда!

Мои руки обвились вокруг ее стана, и несколько минут мы сидели молча. Истинная любовь не нуждается в объяснениях. Горячий поцелуй, глубокий взгляд, нежное пожатие руки или объятие понятны без слов. Долгое время мы обменивались лишь бессвязными восклицаниями. Мы были слишком счастливы, чтобы говорить. Мы молчали — говорили наши сердца.

Однако сейчас было не время и не место слепо отдаваться радостям любви, и вскоре осторожность заставила меня прийти в себя.

Надо было о многом условиться и обсудить дальнейшие планы, чтобы упрочить наше только что расцветшее счастье. Мы знали, какая пропасть разделяет нас сейчас. Мы понимали, что нам предстоит долгий и тернистый путь, прежде чем мы достигнем вершины счастья. Несмотря на минутное блаженство, будущее наше было темно и полно опасностей. Тревожные мысли вскоре развеяли наши сладкие грезы.

Аврора теперь не боялась моей любви. Она никогда бы не заподозрила меня в обмане. Она не сомневалась, что я хочу жениться на ней. Любовь и благодарность внушили ей полное доверие ко мне, и мы говорили с такой откровенностью, какая возникает лишь после многолетней дружбы. Но надо было торопиться. Каждую минуту нас могли прервать. Мы не знали, когда снова встретимся. Приходилось быть очень краткими.

Я объяснил Авроре мое положение: через несколько дней я должен получить деньги, которых, надеюсь, хватит, чтобы осуществить мое намерение. Какое намерение? Выкупить мою невесту!

— А тогда, — закончил я, — нам остается только обвенчаться, Аврора!

— Увы! — ответила она со вздохом. — Даже будь я свободна, мы не могли бы обвенчаться здесь. Разве вы не знаете, что жестокий закон преследует нас, даже когда считается, что мы свободны?

Я отрицательно покачал головой.

— Мы не можем с вами пожениться, — продолжала она печально, — если вы не поклянетесь, что в ваших жилах тоже течет африканская кровь.

Трудно поверить, что такой закон существует в христианской стране.

— Не думайте об этом, Аврора, — сказал я, стараясь утешить ее. — Мне ничего не стоит дать такую клятву. Я возьму золотую шпильку из ваших волос, проколю эту голубую жилку на вашей прекрасной руке, выпью каплю вашей крови и дам нужную клятву!

Аврора улыбнулась, но через минуту ее лицо снова омрачилось.

— Полно, дорогая Аврора! Прогоните ваши грустные мысли! Зачем нам венчаться именно здесь? Мы можем уехать в другое место. Есть другие страны, такие же прекрасные, как Луизиана, и церкви, такие же красивые, как собор Архангела Гавриила, где мы можем обвенчаться. Мы уедем на север, в Англию, во Францию — все равно куда. Пусть это вас не тревожит!

— Меня тревожит не это.

— А что же, дорогая?

— Ах, я боюсь…

— Не бойтесь, скажите мне.

— Что вам не удастся…

— Что не удастся, Аврора?

— Стать моим хозяином… купить меня!..

И бедняжка опустила голову, словно стыдясь своего положения. Горячие слезы брызнули у нее из глаз.

— Почему вы так думаете?

— Потому что уже многие пытались меня купить. Они давали много денег, гораздо больше, чем вы предполагаете, но из этого ничего не вышло: им не продали меня. Ах, как я была благодарна мадемуазель Эжени! Она всегда была моей защитницей. Она не хотела расставаться со мной. Как я была счастлива тогда! Но теперь… теперь совсем другое дело. Теперь как раз наоборот.

— Ну, так я дам еще больше. Я отдам все мое состояние. Этого, наверно, хватит. Раньше вас хотели купить с дурными целями, такими, как у Гайара. Ваша хозяйка знала об этом и потому не соглашалась.

— Это правда. Но она откажет и вам. Я так боюсь!

— Нет, я во всем сознаюсь мадемуазель Эжени. Я скажу ей, что у меня самые честные намерения. Я вымолю у нее согласие. И я уверен, что она мне не откажет. Если она мне благодарна…

— Ax, — воскликнула Аврора, прерывая меня, — она вам очень благодарна, вы даже не знаете, как благодарна! И все же она никогда не согласится, никогда! Вы не знаете всего… Увы, увы!

Из глаз ее снова брызнули слезы, она склонилась на диван, и густые кудри скрыли от меня ее лицо.

Ее слова озадачили меня, и я уже хотел просить у нее объяснения, когда услышал шум подъезжающей коляски. Я бросился к открытому окну и взглянул поверх апельсиновой рощи. Над деревьями показалась голова, и я узнал кучера мадемуазель Безансон. Коляска подъехала к воротам.

Я был так взволнован, что не хотел встречаться с ней, и, наспех попрощавшись с Авророй, вышел из комнаты. С веранды я увидел, что если пойду по главной аллее, то могу столкнуться с мадемуазель Эжени. Я знал, что к конюшне можно пройти через боковую калитку и оттуда есть дорога в лес. Таким образом, я мог добраться до Бринджерса кружным путем. Спустившись с веранды, я прошел через эту калитку и направился к конюшне.