Социальная справедливость и город - Дэвид Харви

К сожалению, нет такого единственного и всеми принятого принципа социальной справедливости, к которому мы могли бы обратиться. И при этом понятие социальной справедливости занимает умы социальных философов, начиная с Аристотеля и его «Этики». Две наиболее значимые трактовки берут свое начало в дискуссии об общественном договоре (в которой социальная справедливость вводится в обсуждение Юмом и Руссо) и утилитаризме (в котором принципы социальной справедливости изначально сформулировали Бентам и Милль). Последнее время мы наблюдаем возвращение интереса к этим принципам и, как следствие, появление их современных версий, которые кажутся гораздо более приемлемыми по ряду причин, среди них замечательные работы Ролза (Rawls, 1969; 1971), Решера (Rescher, 1966) и Рансимена (Runciman, 1966). Конечно, есть и другие интеллектуальные течения, толкующие это понятие. Подробный разбор концепции равенства такими интеллектуалами, как Тоуни (Tawney, 1931), и обширная современная литература по вопросу надлежащего распределения дохода в обществе внесли свой вклад в дискуссию. Но я не буду рассматривать здесь эту литературу, а ограничусь одним из многих возможных аргументов в рассмотрении социальной справедливости и попробую показать, как он может быть переформулирован, чтобы стать полезным и релевантным для географов.

Рассматриваемый мной принцип социальной справедливости отталкивается от базового утверждения — «справедливое распределение справедливым путем». Основная задача данной главы заключается в том, чтобы «нарастить плоть» на этот скелет и сформулировать географический вариант. Тут сразу же могут возникнуть два вопроса:

Что мы распределяем? Можно просто сказать, что мы распределяем выгоды, полученные в результате общественной кооперации, но гораздо сложнее определить, что это за выгоды, особенно принимая во внимание индивидуальные предпочтения и ценности. Исходя из замысла этой работы, я оставлю данный вопрос без ответа и просто назову все то, что мы распределяем, «доходом». Тут я понимаю доход очень широко, как это делает Титмус (Titmuss, 1962), — «распоряжение ограниченными ресурсами общества», или даже еще шире, как предлагают Миллер и Роуби (Millerand, Roby, 1970). В данном случае я буду полагаться на то, что мы сможем разработать социально справедливое определение дохода, поскольку будет совсем уж полной несправедливостью вычислять социально справедливое распределение чего-либо, изначально несправедливо определенное!

Среди кого или чего мы это распределяем? Общепринято, что конечным получателем, которого надо рассматривать при распределении, является отдельный человек. Для удобства часто приходится обсуждать распределение между группами, организациями, территориями и т. п. Географы особенно интересуются территориальной или региональной организацией общества, и им удобно работать на этом уровне обобщения. Но мы достаточно уже знаем об экологических промахах (см.: Alker, 1969), чтобы представлять себе, что справедливое распределение между территориями на одном уровне необязательно означает достижение справедливого распределения на другом уровне или справедливое распределение между индивидами. Эта проблема уровня или укрупнения порождает некоторые ощутимые методологические сложности. В принципе, мы можем принять за данность, что распределение, производимое на любом уровне или между укрупненными единицами, должно быть сопоставимо с распределением, происходящим на индивидуальном уровне анализа. Это сложно сделать, но в этой работе я буду придерживаться позиции, что справедливость на территориальном уровне анализа предполагает справедливость на индивидуальном уровне, хотя прекрасно понимаю, что это далеко не всегда так.

Оговорив свои допущения относительно двух достаточно важных вопросов, я могу теперь перейти к анализу принципа социальной справедливости. Он может быть разбит на две части, и сейчас я попробую прояснить, что значит «справедливое распределение». Для этого я должен сначала определиться с основанием этого распределения. Это, конечно, этическая проблема, которая не может быть разрешена без принятия серьезных моральных решений. Эти решения в основном касаются того, что же дает индивидам право притязания на продукт деятельности общества, в котором они живут и работают. Было предложено несколько критериев (см.: Rawls, 1969; 1971; Rescher, 1966).

1. Изначальное равенство — все индивиды имеют равные права притязания на общественные блага, независимо от их вклада.

2. Оценка услуг в системе спроса-предложения — индивиды, в распоряжении которых находятся ограниченные и востребованные ресурсы, имеют бо́льшие права на притязания, чем другие. Возможно, здесь имеет смысл разделить ситуации, в которых дефицитность возникает естественным путем (врожденный ум или физическая сила), и ситуации, в которых она создается искусственно (через наследование ресурсов или социально организованное ограничение на вход в определенные профессии).

3. Потребность — индивиды имеют право на равный уровень обеспеченности социальными благами, что подразумевает неравное распределение в зависимости от степени нужды.

4. Унаследованные права — индивиды предъявляют притязания в соответствии с правами собственности или другими правами, которыми они были наделены по наследству.

5. Заслуги — притязания могут основываться на оценке того, насколько сложна работа, вносящая вклад в общий продукт (это относится к тем, кто выполняет опасную или неприятную работу, как шахтеры, или к тем, кому требуется длительная профессиональная подготовка, как хирургам; они имеют право предъявлять бо́льшие притязания).

6. Вклад в общее благо — те индивиды, чья деятельность полезна для большого числа людей, имеют бо́льшие притязания, чем те, чья деятельность полезна для немногих.

7. Распределение по фактической продуктивности — индивиды, которые производят больше продукта (измеряемого соответствующим ему способом), имеют больше прав притязаний, чем те, кто производит меньше.

8. Затраты и жертвы — индивиды, прилагающие больше усилий или приносящие больше жертв в соотношении с их врожденными способностями, должны вознаграждаться щедрее, чем те, кто старается и жертвует меньше.

Эти восемь критериев не являются взаимоисключающими, и они, определенно, требуют дальнейшей детализации и анализа. Я буду следовать рассуждениям Рансимена (Runciman, 1966) и предположу, что суть социальной справедливости может быть воплощена в нежестком упорядочивании трех из этих критериев таким образом, чтобы потребность была на первом месте, вклад в общее благо — на втором, а заслуги — на третьем. Я не буду приводить аргументы в пользу этого решения. Хотя отмечу, что оно с необходимостью вытекает из приверженности определенным спорным аргументам и этическим постулатам. Но как станет понятно из последующего, вопросы, встающие при детальном рассмотрении этих трех критериев, в значительной мере проясняют нам много других вопросов, которые могут обоснованно возникнуть при рассмотрении остальных критериев. Эти три критерия могут быть детально проанализированы в разных контекстах. Я решил на этом этапе ввести в дискуссию географический аспект как аргумент и посмотреть, как эти критерии могут быть сформулированы в контексте ряда территорий или регионов. Для наглядности я сосредоточу свое внимание на одной проблеме — распределении центральной властью ограниченных ресурсов между территориями таким способом, который обеспечивает максимальную социальную справедливость. Как я уже говорил ранее, я строю рассуждения на предположении, что территориальная дистрибутивная справедливость автоматически предполагает справедливость на индивидуальном уровне.