Артемис Фаул - Йон Колфер

– Но мама говорила…

– Мне всё равно, что говорила мама, капрал! Звание есть звание! Ты должен называть меня «капитан Келп»!

– Есть, сэр, капитан, – уныло согласился капрал. – Но больше гладить твой мундир я не буду.

Труба отключил каналы остальных солдат взвода, оставив на связи только своего брата.

– Заткнись насчёт мамы, понял? И насчёт глажки тоже. Ты попал на это задание только потому, что я тебя рекомендовал! Так что или веди себя подобающим образом, или убирайся прикрывать отход!

– Ладно, Трубничек.

– Труба! – взорвался капитан Келп. – Меня зовут Труба, а вовсе не Трубничек и даже не Трубник. Понял?

– Хорошо, Труба. И всё-таки мама права. Ты ещё настоящий ребёнок.

Выругавшись совершенно неподобающим образом, капитан Келп снова переключился на общий канал. И как раз вовремя, чтобы услышать необычный звук.

– Аргх!

– Что это было?

– Где?

– Не знаю.

– Ничего, капитан.

В Академии был такой предмет «Распознавание звуков во время боевых действий», и капитан Труба Келп даже сдавал по нему экзамен, а посему знал точно: звук «аргх», как правило, издает тот, кто только что хорошенько получил по горлу. Скорее всего его брат наткнулся на какую-нибудь ветку.

– Эй, Шкряб! Ты в порядке?

– Капрал Шкряб, с вашего позволения, сэр.

Келп в ярости дал пинка маргаритке.

– Общая проверка. Отзовитесь все по порядку.

– Номер первый, порядок.

– Второй, все хорошо.

– Третий, скука смертельная, но я ещё жив.

– Пятый, приближаюсь к западному крылу.

Келп замер.

– Погодите. Четвертый! Ты слышишь меня, Четвертый? Доложи обстановку.

Тишина. Ничего, кроме разрядов статического электричества.

– Так. Четвертый выбыл. Возможна неисправность оборудования. Но мы не можем позволить себе рисковать. У парадного входа производим перегруппировку.

Первый взвод, передвигаясь бесшумно, по-паучьи, собрался у парадного крыльца особняка. Келп быстро пересчитал своих подчиненных по головам. Одиннадцать. До полного комплекта не хватает одного. Наверное, Четвертый плутает сейчас где-нибудь среди розовых кустов и ломает голову, почему с ним никто не выходит на связь.

Но затем, оглядевшись по сторонам, Труба заметил две вещи. Во-первых, из зарослей рядом с дверью торчала пара подозрительно знакомых чёрных сапог. И во-вторых, дверной проем загораживала массивная человеческая фигура. На сгибе руки великана покоилось ружье крайне грозного вида.

– Тревога! Наблюдаю чужака! – шепнул Келп.

Одиннадцать звуконепроницаемых забрал мгновенно опустились на лица спецназовцев.

– Только без паники. Ход событий восстановить несложно. Думаю, всё было так.

Четвертый крался мимо двери. Вершок внезапно открыл её. Четвертый получил удар по башке и отлетел в растущие рядом кусты. В общем, ничего страшного. Наша защита действует. Повторяю для тех, у кого чешутся руки: защита действует. Шкряб… извини, капрал Келп, проверь состояние Четвертого. Остальным затаиться и вести себя тихо.

Спецназовцы осторожно отступили на аккуратно подстриженный газон возле клумбы. Стоящая на пороге дома фигура действительно вызывала трепет – такой крупной человеческой особи никто из них ещё не встречал.

– Вот д'арвит, – выдохнул Второй.

– Молчание в эфире, кроме случаев крайней необходимости! – приказал Келп. – Ругань к этим исключениям не относится.

Однако сам он в глубине души испытывал те же чувства. В кои-то веки Келп порадовался, что его надежно защищает экран. Этот человек выглядел так, словно одним ударом своей громадной ручищи мог прихлопнуть десяток эльфийских спецназовцев.

Капрал вернулся на место.

– Состояние Четвертого вполне стабильно. Лёгкое сотрясение мозга, но в остальном, по-моему, он в порядке. Только экран не работает, поэтому я затащил его поглубже в кусты.

– Молодец, капрал. Правильно сообразил.

Не хватало только, чтобы этот громила заметил торчавшие из кустов сапоги Четвертого.

Мужчина вразвалку двинулся по тропинке. Голову его скрывал капюшон, поэтому оставалось только гадать, куда сейчас смотрит вершок. Но в такую ясную ночь – и вдруг капюшон? Странно…

– Снять оружие с предохранителей, – приказал Труба.

Он ясно представил себе, как его парни возвели очи горе. Это они сделали и без приказа, ещё полчаса назад. Но всё равно нужно действовать по уставу, на случай возможного разбирательства в трибунале. Вот раньше были времена… Тогда спецназовец стрелял первым и никогда ни за что не отчитывался. Но нынче все изменилось. Какой-нибудь доброжелатель из штатских обязательно начнёт рассуждать о правах. У вершков, оказывается, есть права, это ж с ума сойти!

Человек-гора остановился в самой середине окружности, по которой расположился взвод. С точки зрения тактики, он занял самую идеальную позицию, хотя это наверняка произошло случайно, ведь он же не мог их видеть. Теперь спецназовцы не могли пустить в ход бластеры, иначе нанесли бы больше вреда друг другу, чем человеку.

Хорошо ещё, они, спецназовцы, невидимы, за исключением Четвертого, надежно спрятанного в кустах, как выяснилось по ходу дела, рододендрона.

– Всем достать электрошоковые дубинки. На всякий случай. Простая мера предосторожности.

Но именно в ту секунду, когда ладони лепреконов легли на рукоятки дубинок, вершок вдруг заговорил.

– Добрый вечер, джентльмены, – произнес он и откинул с головы капюшон.

Ну и странный же у него видок, изумился Труба. Словно забрало от шлема… И тут до него дошло.

– Назад! – выкрикнул он. – Всем назад! Слишком поздно. У них не было иного выхода, кроме как вступить в бой. А это был совсем не выход.

Дворецки мог бы уложить их всех, не переступая порога дома. По одиночке, из того самого ружья, что принадлежало охотнику за слоновой костью. Но план состоял в другом. Надо было произвести впечатление. Довести кое-что до их сведения. Во всём мире силы быстрого реагирования придерживаются стандартного плана действий: сначала в ход идёт пушечное мясо, а уже потом ведутся переговоры. Предполагается, что первая реакция на появление слуг закона – это сопротивление, и Дворецки намеревался полностью оправдать ожидания.

Он заглянул в щель почтового ящика и… Какое удачное совпадение! Прямо на него смотрели глаза, скрытые темными очками. Слишком уж крупно повезло, чтобы упустить такую замечательную возможность.

– Пора бай-бай! – рявкнул Дворецки и могучим плечом распахнул дверь.