Черника в масле - Никита Максимов

Билл выпустил на правом крыле закрылки. Ну, поехали. Сбрасываем скорость и скользим, скользим навстречу стремительно бегущей зелёной поверхности в прожилках бурой, засохшей травы. Держим самолёт почти параллельно земле, не задираем нос, как при обычной посадке. Гасим до предела вертикальную скорость и стараемся коснуться поверхности всеми колёсам сразу. Ещё немного. Метр. Полметра. Касание!

* * *

Колёса шасси врезаются в поверхность и уходят в неё, почти не встречая сопротивления. Во все стороны взлетают вееры зелёного, бурого, рыжего, иссиня-чёрного. Передняя стойка проваливается в жидкое месиво на всю длину, самолёт ныряет носом вниз, прямо в глубину грязи. Фюзеляж отчаянно трещит, из последних сил сопротивляется обрушившейся на него перегрузке, потом всё же не выдерживает и рвётся там, где пилотская кабина и передний сервисный отсек соединяются с пассажирским салоном. Носовая часть самолёта подламывается вниз, под несущуюся следом обезглавленную машину. Та наваливается на неё всей своей многотонной массой, сминает, корёжит вместе с пристёгнутыми к своим креслам пилотами. Рваный обломок металла, как консервный нож, вспарывает грудную клетку второго пилота Билла Дейла…

Он погиб сразу, не ощутив ни боли, ни удушья, когда болотная жижа хлынула внутрь пилотской кабины. Командир экипажа Беннет МакКрейн к этому моменту был мёртв уже примерно четверть часа.

…Вдавив в грязь остатки кабины, самолёт слегка подпрыгивает на ней, как на трамплине, скользит вперёд, рассекая хлябь. Тяжёлые двигатели зарываются в болото. Повреждённая взрывами подвеска левого не выдерживает, моторная гондола отрывается, кувыркается в грязи вслед освободившемуся от её веса крылу. Правый мотор при этом превращается в якорь, вокруг которого сила инерции начинает разворачивать несущийся в жиже самолёт. Хвостовую часть заносит влево и она с размаху налетает на торчащий айсбергом из грязи остов левого двигателя. Тот проламывает корпус и устраивает в кормовом пассажирском салоне месиво из металла обшивки, балок каркаса фюзеляжа, пластика внутренних конструкций, крови, плоти и костей двух супружеских пар и трёх маленьких детей, пристёгнутых к креслам в этой самой безопасной по последней статистике части самолёта…

Рамону Брукнер, сидевшую на служебном кресле в заднем сервисном отсеке, оглушил треск и грохот за её спиной, в хвосте самолёта. Через проход в переборке полетели какие-то обломки, брызги. Что-то больно ударило по плечу. Она даже не попыталась оглянуться и посмотреть, что произошло. Отчаянно цепляясь белыми от напряжения пальцами за сидение, плотно зажмурив глаза, Рамона изо всех сил пыталась удержаться на месте и, не сдерживаясь, кричала, кричала во весь голос.

…Ударившись о собственный оторванный двигатель, самолёт снова разворачивается обрубком передней части фюзеляжа вперёд, несётся, зачерпывая хлябь и постепенно кренясь вперёд. Наклонённый пол пассажирского салона подцепляет из болота оказавшееся на его пути полузатопленное бревно, пролежавшее в воде и грязи много лет и затвердевшее до каменного состояния. Топляк влетает в салон первого класса щербатым комлем вперёд, растопырив острые крюки обломанных сучьев. Словно боевая античная колесница он проносится по проходу между местами «A, B» и «E, F» вдоль левого борта самолёта, пока не застревает, увязнув в мягких сиденьях, раздробленных грудных клетках, оторванных головах и конечностях…

Лукасу Кауфману чертовски повезла, что свободные места в первом классе оказались с правой стороны салона, в конце. Именно там они закрепили, как могли, покалеченных Марси Уильямс и Мэнди Уэстфилд. Там же пристегнулся и он, чтобы быть к ним поближе. Правда, масштаб своего везения он осознал позже. В момент самой катастрофы всё происходило настолько быстро, что он не успевал ни понимать, ни удивляться. Он даже зажмуриться не успел. Единственное, что он отчётливо помнил с самого начала, когда объявили аварийную посадку – это то, что отчаянно зудела ступня. Правая.

Приняв положенную позу, уткнувшись лбом в скрещённые руки, Лукас, как ему казалось, бесконечно долго ждал момента касания. Потом разом и без предупреждения: встряска, рывок вниз и вперёд, оглушительный скрежет и треск в носу самолёта, внезапной вспышкой в салон проникает свет, бросок вверх. Голову оторвало от рук, тело отбросило спиной на мягкую спинку кресла. Самолёт пошёл в занос, потом что-то ударом вернуло его на первоначальную траекторию. Внутрь салона ворвался холодный воздух, полетели брызги воды, грязи, какая-то трава, ошмётки. Вслед за ними откуда-то возникло страшное многорукое чудовище, с чавканьем, хрустом и треском напавшее на пассажиров по левому борту. На плечи навалилась тяжёлая перегрузка от торможения, склонила его вперёд в глубоком поклоне. Несколько бесконечно долгих секунд его вес рос, рос, затрудняя дыхания, сковывая мышцы всего тела. А потом также без предупреждения всё кончилось. Самолёт остановился.

* * *

Коби Трентон открыла глаза, только когда их перестало швырять из стороны в сторону. Свист, треск, хруст, грохот посадки сменился всхлипами, стонами, рыданиями внутри салона. Со стороны первого класса доносились такие крики, что у неё холодел затылок. Но нет. Она не может себе позволить пойти туда. Там Мартин и Лукас. Это их забота. На её плечах – основной пассажирский салон.

Она быстро отстегнула ремень, повернулась к Каре Купер.

– Кара, ты в порядке? Слышишь меня?

Та кивнула в ответ. Доза успокоительного в сочетании с рефлексами профессиональной подготовки вывела Кару из шока и вернула в рабочее состояние. Если это было вообще возможно в такой ситуации. Поэтому, не обращая внимания на кивок, Коби взяла её за плечо и повторила, глядя в глаза:

– В порядке? Точно? Помнишь, что делать?

– Да. Люки и трапы.

– Умница. Начали.

Она встала и повернулась к пассажирам:

– Внимание! Сейчас мы откроем двери, и вы покинете самолёт. Не берите с собой вещи, следуйте указаниям членов экипажа!

Она быстро пошла по проходу в сторону хвоста. Хотя изобретение новой системы хранения топлива и специальных противопожарных присадок свели к минимуму вероятность пожара при посадке, задача быстро вывести пассажиров из аварийного лайнера оставалась приоритетной по любым действующим правилам. Поэтому ей нужно срочно проверить Рамону, вместе с ней открыть задние двери и организовать высадку. Она лавировала между локтями, плечами, встающими с мест людьми, краем глаза подмечая происходящее. Мужчина со сломанным предплечьем одной рукой неуклюже пытается отстегнуть ремень безопасности. Пожилая женщина рядом с ним останавливает его, склоняется к нему, чтобы помочь. Молодой лохматый парень с дурацкой серьгой в форме черепа обнимает свою соседку правой рукой, а левой пытается отвести от её лица ладони, которыми она плотно закрыла глаза. Бормочет ей на ухо что-то мирное, успокаивающее, а она в ответ только трясёт головой и всхлипывает. Знакомый Коби пастор помогает встать девочке-подростку, которая сидела через проход от него. Та наконец-то пришла в себя, ещё бледная, но уже кивает в ответ на то, что быстро-быстро говорит ей мать на незнакомом, но явно южном языке. Пастор указывает им обеим на переднюю часть салона, откуда доносятся щелчки и характерный звук открываемого пассажирского люка. Гомон многих голосов перекрывает шипение и шелест надувающегося аварийного трапа.