Тайна дома Морелли - Маленка Рамос

– Это же ужасно. Чудовищно, – пробормотал потрясенный Алан.

– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю в современной молодежи. Напьются, накурятся и лезут на дорогу. Воображают себя хозяевами мира. Родители уже у нас побывали. На них лица нет. В общем, хорошего мало, доктор. Ох как мало.

– Боже… Просто поверить не могу. Только вчера встретил Патрика в кафе на заправке. – Алан вытер ладонью лоб и покосился на зареванную Элен. – Но я-то чем могу вам помочь? Мне сказали, что судебная экспертиза уже занялась этим делом. Те люди, которые недавно от вас вышли, скорее всего, из полиции Портленда.

Шериф посмотрел на него немного странно и сжал челюсти так сильно, что на щеках заиграли желваки. Он неуверенно переминался с ноги на ногу и то и дело прикасался к шляпе. Было заметно, что он нервничает.

– Есть еще кое-что, – в конце концов проворчал он. – Это не связано с нашим делом, но есть причины, по которым мы пригласили именно вас. Вчера ночью мой помощник заехал на лесопилку. Ничего особенного, просто мы увидели огни вдалеке и решили, что это мальчишки. А сегодня он не вышел на работу. Элен ему позвонила домой. Рация не отвечала, и мы начали волноваться. В одиннадцать утра старик Джонс, лесоруб, который когда-то там работал, обнаружил его машину неподалеку от фабричного корпуса. И никаких следов Томми. Старый дурак то и дело охотится в лесу и знает Брайдел-Вейл как свои пять пальцев. Я отправил агента Перкинса. Черт побери, а? В этом мерзком городишке с двумя тысячами жителей никогда ничего не случалось. У Перкинса выпало несколько выходных подряд, вот он и заехал глянуть, какого черта там происходит. Джонс обнаружил пятна крови на склоне возле реки. Мы решили, что парень споткнулся и упал вниз. Но раз так, откуда взялись две пустые гильзы среди веток? Вот чего мы понять не можем. Когда летишь с чертового пандуса, ружье не выстреливает.

– Да, но при чем тут я?

– Погодите, доктор. Часа через два Томми Нортон нашелся – он брел куда глаза глядят по дороге на Брайдал-Вейл. В трех километрах от места, где нашли погибших парней. В руке – полностью разряженный служебный пистолет. Не буду рассказывать, в каком виде был Томми, когда его нашли. Сами сейчас увидите. Одна нога изуродована – должно быть, где-то ударился. А главное, парень сильно не в себе. Полностью спятил.

– Вы говорите, он здесь? А почему не в больнице?

– Да, здесь. Его заперли в одной из камер.

Последние слова Ларка окончательно сбили Алана с толку.

– Заперли? Но что он сделал?

Ларк снял шляпу.

– Черт возьми, доктор, – прорычал он сквозь зубы, – никто его не запирал. Перкинс посадил его в машину и доставил сюда. Томми не произнес ни слова: молча вылез из машины и вырвал у меня из рук ключи от камер, чтоб его черти взяли. И там, внизу, запер сам себя.

– А заодно сломал мою куклу, – прорыдала Элен, убирая с лица намокшие от слез волосы. – Он обезумел. Спятил. Видели, что он сделал? Мне ее племянник подарил!

– Выходить наружу отказывается категорически, – продолжал Ларк. – Бормочет себе под нос какую-то галиматью. Понятия не имею, где черти его носили и какого фига он спятил. Кричит, что его преследует огромная марионетка. Вы слышите? Марионетка за ним гонится! Что за чертово дерьмо! Ворвался сюда перекошенный, весь какой-то потерянный, как будто наглотался таблеток и тычется теперь, не разбирая куда. Увидел марионетку Элен – и давай ее колошматить. Остальное вы знаете. Сидит внизу и отказывается выходить из камеры.

Алан был в шоке. Но потряс его не путаный и бессмысленный рассказ Ларка, а известие о трагической гибели двоих подростков. Боже правый! Остался ли в этом мире еще хоть какой-то здравый смысл? Привидение, угрожающее его любимой женщине, соседка, полезшая в петлю, а теперь еще это. Что происходит? Мысли беспорядочно толпились у Алана в голове, пока он вслед за Ларком спускался по лестнице, ведущей на цокольный этаж, где располагались камеры. Никогда прежде не был он в этом лабиринте, состоящем из узких коридоров. Справа показалась металлическая дверь с крошечным стеклянным оконцем посередине; судя по скрипу и тому усилию, с которым шериф ее отпер, весила она не менее тонны. За ней открылось просторное помещение, с двух сторон которого тянулись ряды камер с толстыми стальными решетками. Общим числом их было шесть. Вскоре он увидел и Томми: тот сидел на лежанке в последней из камер, дальней от двери. Он все еще был в полицейской форме. Голова, свисающая между колен. Взгляд, устремленный в пол. Правая штанины Томми представляла собой сплошные лохмотья, сквозь которые виднелась исцарапанная нога, безобразная рваная рана и остатки травинок и мелких веток. Вся форма была перепачкана глиной и пропитана водой. Когда он поднял голову и посмотрел на вошедших, Алан увидел темные круги вокруг глаз, отекшие веки и ссадину на губе, которая тянулась до самой щеки. Выглядел Томми ужасно, не считая выражения паники, отразившейся у него на лице при виде Ларка.

– Я никуда отсюда не пойду! – крикнул он. – Слышите? Пока эта тварь не сдохнет и не отправится прямиком в ад!

– Томми, я Алан. Ты меня узнаешь?

Полицейский с трудом оторвал взгляд от шерифа и взглянул на Алана.

– Я не идиот, доктор Фостер, и проклятую память мне не отшибло. В том-то и проблема… Боюсь, что никогда она не очистится, эта чертова память… – он всхлипнул.

– Томми, я должен войти в камеру и осмотреть твои раны, – продолжал Алан. – Тебе придется отпереть дверь и пустить меня внутрь.

Синие глаза Томми вновь уперлись в Ларка долгим, пронзительным взглядом. Алан понимал, что парень слишком напуган и не владеет собой. Вежливо обратившись к Ларку, он попросил оставить их с Томми наедине. Тот выбранился сквозь зубы, но отошел от камеры и исчез в коридоре.

– Томми, – начал Алан, – давай-ка я осмотрю твою ногу, а заодно и рану на губе. А потом просто уйду. Я не буду заставлять тебя выходить из камеры, если тебе так этого не хочется. Обещаю.

– Не разрешайте им меня отсюда вытаскивать, доктор, – простонал Томми. – Эта штука… эта штука поджидает меня снаружи. Я всю ночь от нее удирал. Здесь она меня не достанет, правда же? Нет, здесь она меня не тронет.

Он судорожно ощупал лежанку, затем посмотрел на потолок и стены камеры.

– Томми, пожалуйста, открой дверь. – Неприятное чувство бессилия охватило Алана. С каждой секундой Томми становился все более возбужденным, более взвинченным. – Смотри, у меня с собой саквояж. Я мог бы обработать твою рану на ноге, если ты мне, конечно, позволишь это сделать. Дам тебе лекарство, чтобы ты почувствовал себя лучше и мы могли бы поговорить, если ты этого хочешь.

– Поговорить? – взвизгнул Томми и дико заржал. – О чем говорить? Мне никто не верит. Все считают, что у меня съехала крыша. Знаете, что я вам скажу? Ваши таблетки мне ни черта не помогут. Мне поможет только одна таблетка, доктор: та, которая отключает память. Вы и представить себе не можете, что это было. Я ее видел собственными глазами, – проговорил он, раскачиваясь. – Вы не поверите: это была кукла. Представьте себе, марионетка! И знаете еще что? Я в эту тварь выстрелил. Да, я это сделал. А что мне еще оставалось? Она бросилась на меня, как гиена. Я был уверен, что она меня убьет. Вы не представляете, что значит бежать вниз по чертовой горе, когда за тобой гонится такая гадина.