Бабье царство. Русский парадокс - Эдвард Радзинский

Император взял его под свое покровительство. 12 ноября Царевич был перевезен в местечко Вейербург близ Вены. 27 ноября тайно переправлен в крепость Эренберг в Тироле.

Теперь Петр мог заканчивать интригу. На розыски Царевича послал опытнейшего Петра Толстого и с ним – удалого гвардейского капитана Александра Румянцева. Предок нашего великого писателя, один из первых русских графов, Петр Толстой был блестящим дипломатом и жестоким палачом. Любил похвастать рассказом: когда какой-то соотечественник перешел в магометанство, он сумел ловко его отравить…

Александр Румянцев – один из самых доверенных людей Царя. На все был готов для Петра. Петр повелел, и Румянцев женился на царской любовнице, хотя знал, что их встречи продолжались. Его сын – будущий знаменитый полководец Петр Румянцев – весьма напоминал Царя. Недаром мальчика назвали Петром, и недаром в юности ему прощались самые безумные выходки.

Толстой должен был передать Австрийскому Императору слова Петра… Петр требовал вернуть ему сына: «Мы… как отец и Государь, по должности родительской его милостиво паки примем и тот его проступок простим… Да и от сына нашего более будет за вечно возблагодарен, нежели за то, что ныне содержится, как невольник или злодей, за крепким караулом…» Если Император заупрямится, Толстой должен был пригрозить ему войной.

Австрийский Император был раздосадован заявлением посланника Царя. Ему совсем не хотелось воевать с могущественной армией Петра. Он не собирался осложнять себе жизнь из-за жалкого Царевича и потому повелел устроить ему встречу с посланцами.

Царевича привезли в Неаполь, и к нему туда отправилась наша «сладкая парочка» – Толстой и Румянцев. Встретившись с Алексеем, Толстой почувствовал угрызения совести беглеца. Он пообещал ему от имени отца безусловное прощение в случае явки с повинной и передал письмо. В нем – полное прощение и отцовская клятва: «…Обещаю Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет; но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься».

Несчастный Царевич хотел поверить и… боялся. Слишком хорошо знал он характер отца. Но тут в дело вступила Ефросинья. Она помогла Толстому сломить волю Царевича, усыпить его страх. Она объявила, что хочет домой, и пусть Алексей просит батюшку простить его…

3 октября 1717 года Алексей согласился вернуться в Россию.

Перед возвращением Царевич пожелал посетить город Бари и мощи святого Николая Чудотворца. 14 октября, уже в сопровождении Толстого и Румянцева, которые были при нем неотлучно (так он незаметно стал арестантом), Алексей поклонился в Бари мощам и долго молился в храме…

После чего отправился на родину.

В январе 1718 года он пересек границу России. 3 февраля в Кремле состоялась встреча сына с отцом. Петр обнял Алексея и громко спросил, не замышлял ли он против него. Сын ответил, что любит отца и ничего не замышлял. В Успенском соборе в присутствии знати и церковных иерархов Петр во второй раз объявил: «Мы прощаем сына и от всякого наказания освобождаем».

Алексей припал к груди отца. Он был растроган и счастлив. Можно представить, как усмехнулся Петр, глядя на счастливое лицо сына. Да, он обещал простить его, но… Но только если тот действительно ничего не замышлял против царя! Несчастный сын не понял: Петр-отец хотел простить его, но Петр-Царь, Петр-муж, Петр-отец Шишечки – не хотел! Этот Петр его ненавидел…

В том же феврале Алексей написал желанное отцом прошение «Об отрешении от престола» – официальное отречение от наследования трона в пользу младшего брата, царевича Петра Петровича.

После этого… заработала специально созданная Тайная канцелярия под руководством того же Толстого! В московский застенок доставили… Алексея!

Начались следствие и допросы «прощенного Царевича».

Одновременно Петр издал Манифест – страна должна была присягнуть новому наследнику. Находившийся в застенке вчерашний наследник, Царевич Алексей, вместе со всей страной принял присягу Петру Петровичу – младенцу в колыбели. Но Петр знал: и это не конец. Умри Петр – и Алексей сможет возникнуть, как феникс из пепла. И вернется проклятая старая Московия. Сколько сторонников старины ждут не дождутся этого часа! Петр видел, что «свет Катерина» по-прежнему спала. Она все понимала: пока жив Алексей, не будет покоя ни ему, ни ей, ни его Государству, ни любимому Шишечке.

Петр распорядился: 18 марта Царевич Алексей, а также другие лица, проходящие по розыску о бегстве Алексея, были перевезены из Москвы в Петербург.

В Петербурге следствие продолжилось. Настоящее следствие, по всем правилам, с кнутом и пытками – беспощадный «петербургский розыск».

Царевичу устроили очную ставку с любимой Ефросиньюшкой. Ефросинья показала нужное Царю: Алексей замышлял против отца – хотел упросить Кесаря направить армию в Россию и посадить его на престол… Мечтал о помощи иноземного войска. Он говорил ей: «Отец хочет лишить меня жизни и короны, но Император должен спасти и обеспечить мои права на престол». Она рассказала, что Царевич задумал обратиться в России к Сенату и церковным иерархам. Твердил, что здоровье его намеренно расстроили пьянством. «Теперь отец говорит, что я не гожусь ни для короны, ни для войны. У меня, однако, довольно ума, чтобы царствовать. Бог дает царства и назначает наследников престола. Меня же хотят заключить в монастырь, чтобы лишить прав и жизни».

Несчастный попытался обвинить ее во лжи. Но тщетно – следствие должно было поверить Ефросинье. Так хотел отец. Петр мрачно заметил: «За сие пардон не в пардон». Он взял назад свой «пардон» – свое прощение.

Впоследствии все сподвижники Алексея отправятся на эшафот или в ссылку. Но у чухонки Ефросиньи будет совсем другая судьба. В материалах Тайной канцелярии сохранилась краткая запись, сделанная через несколько лет после гибели Царевича: Ефросинья получила на свадьбу с неизвестным (видно, подыскали жениха) две тысячи рублей… из денег покойного Царевича (!). Очень большая сумма по тем временам. Это и были иудины сребреники – награда за выполненную работу. Неужели вправду она с самого начала была подослана к Царевичу, чтобы склонить его к бегству и по возвращении отправить на эшафот?

Теперь с Алексеем обращаются, как с обычным колодником. Начинаются петровские зверства – пытки, кнут. Выясняют сообщников в бегстве за границу и главное – роль в этом матери. В книге Санкт-Петербургской гарнизонной канцелярии ведутся краткие записи о том, что происходит с Царевичем в крепости.

«19, 20, 24, 26 июня – допросы Царевича с применением пыток».

Пытали беспощадно! «19-го пытали дважды, с полудня до часу и с шести до девяти вечера. 20-ого пытали с 8 до 11 дня. Царевич получил 25 ударов». После 25 ударов даже по правилам тогдашних истязаний полагалось десять дней перерыва, чтобы тело хоть немного зажило. Но отец распорядился иначе: измученного, тщедушного Царевича уже через четыре дня вновь вздернули на дыбу и секли по окровавленной спине. Причем били дважды, с 10 утра до полудня и с 6 до 10 вечера.