Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР - Юрий Богданов

15 мая немецким бомбардировщиком прямо на Центральный аэродром Москвы (тоже неожиданным способом) было доставлено, подписанное 14 мая, личное послание Гитлера Сталину. В этом письме сначала говорилось о том, что «невозможно добиться прочного мира в Европе… без окончательного сокрушения Англии и уничтожения её как государства». Для этого Германии необходимо «совершить вторжение на острова», но этому противодействует оппозиция, в которой стала популярна тема о том, что немцы и англичане — это «народы-братья», а потому война между ними является «трагическим событием». Известно всем, говорилось далее в письме, что «один из моих заместителей, господин Гесс, я полагаю — в припадке умопомрачения или из-за переутомления, улетел в Лондон», чтобы «своим невероятным поступком» побудить англичан «к здравому смыслу», то есть к прекращению военных действий. В связи с такой обстановкой, при формировании «войск вторжения» (на острова?) пришлось, после завершения операции на Балканах, разместить их (около 80 дивизий) «вдали от глаз и авиации противника» (англичан?) «вдоль границы с Советским Союзом». Вот это обстоятельство «возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте». Гитлер — «честью главы государства» — уверял Сталина, «что это не так». Поскольку советская сторона также сосредоточила на границе «достаточное количество своих войск», то в подобной обстановке, полагал автор письма, не исключена вероятность «случайного возникновения вооружённого конфликта», у которого невозможно будет определить «первопричину», и который не менее сложно окажется остановить. Стремясь быть «предельно откровенным», Гитлер высказал опасение, что кто-нибудь из его генералов «сознательно пойдёт на подобный конфликт, чтобы спасти Англию от её судьбы и сорвать мои планы». Фюрер извещал, что всего через один месяц, «примерно 15–20 июня», он планирует «начать массовую переброску войск на запад», от советской границы. А пока «убедительнейшим образом» просил «не поддаваться ни на какие провокации», и самим постараться не давать для этого никакого повода. Если же провокации не удастся избежать, то проявить выдержку, не предпринимать ответных действий и немедленно сообщить о случившемся в Берлин «по известному Вам каналу связи». В заключение «Искренне Ваш, Адольф Гитлер» продолжал надеяться на встречу со Сталиным «в июле» (видимо, как с пленником разгромленной страны?).

Получив это письмо, поверил ли Сталин Гитлеру, поставившему на кон даже свою «честь главы государства»? Конечно же, нет, поскольку проводившиеся ещё в ноябре 1940 года в Берлине серьёзные переговоры тогдашнего главы советского правительства Молотова В.М. с высшим руководством Германии не дали никакого перспективного результата в отношении соблюдения интересов Советского Союза. Сталин давно уже был оповещён о том, что Гитлеру его «закулисными хозяевами» было строго указано, что пора ему прекратить воевать с Европой, а следует двинуть войска вермахта на Советский Союз, ибо именно для этого он все последние годы так щедро финансировался и восстанавливал армию. 18 ноября 1940 года при подведении итогов упомянутых советско-германских переговоров Сталин И.В. отметил, что «Гитлер постоянно твердит о своём миролюбии, но главным принципом его политики является вероломство». Заключённый с Германией договор о ненападении является лишь временной передышкой, которая позволила нам выиграть больше года «для подготовки к решительной и смертельной борьбе с гитлеризмом». Сейчас Гитлер упивается своими успехами, разгромив и принудив к капитуляции шесть европейских стран. Теперь он поставил перед собой цель разгромить Англию, усилив бомбардировки британских островов и демонстративно подготавливая десантную операцию. «Но это не главное для Гитлера, главное для него — нападение на Советский Союз».

От советской разведки, как агентурной, так и полевой, каждодневно поступали сообщения о сосредоточении конкретных частей войск вермахта в районе советской границы. Наши стрелковые дивизии и танковые корпуса также прибывали из внутренних районов страны. Агентура и перебежчики с немецкой стороны всё чаще называли 22 июня как день начала военных действий.

Из-за океана пришло сообщение о том, что президент Франклин Рузвельт на совещании начальников штабов заявил: если Сталин не спровоцирует нападение Германии, то США поддержат СССР, в противном случае не будут вмешиваться.

24 мая на расширенном заседании Политбюро, на котором присутствовал и высший командный состав, Сталин И.В. прямо заявил: «Обстановка обостряется с каждым днём, и очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии».

В сложных предвоенных обстоятельствах Сталин И.В. решил предпринять собственные дипломатические и разведывательные действия с целью выявления замыслов потенциального противника. 13 июня в 18 часов по советскому радио, вещавшему также и на зарубежные страны, было передано «Сообщение ТАСС», которое на следующий день опубликовали все центральные газеты. Кроме того, текст этого Сообщения был вручён послам Германии, Англии, США и других государств. В констатирующей части Сообщения (которое стали датировать 14 июня 1941 года) говорилось о том, что в иностранной печати начали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». По этим слухам Германия будто бы предъявила СССР территориальные и экономические претензии, и теперь идут переговоры о заключении нового соглашения между нашими странами. Поскольку СССР якобы отклонил эти претензии, Германия стала сосредоточивать свои войска у советских границ с целью нападения на СССР. Советский Союз будто бы также усиленно готовится к войне с Германией и потому направляет свои войска к границе. «Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов», ответственные круги в Москве уполномочили ТАСС заявить, что «эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил». При этом Телеграфное Агентство официально проинформировало, что Германия не предъявляла СССР никаких претензий и «неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении». А происходящая в последнее время переброска с Балкан германских войск связана с мотивами, «не имеющими касательства к советско-германским отношениям». СССР, «как это вытекает из его мирной политики», также добросовестно соблюдает условия упомянутого пакта. В связи с этим «слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными». Проходящие сейчас летние сборы запасных Красной армии проводятся ежегодно и никак не могут являться враждебными Германии.

В международном плане Германия этим Сообщением ТАСС была поставлена в весьма сложное положение, поскольку она должна была либо подтвердить широко обнародованную по всему миру информацию, и тогда вынуждена оказалась бы, по крайней мере, перенести своё нападение на Советский Союз на более поздний срок, что ломало выполнение уже реализуемых наступательных планов. Либо не давать никаких сообщений, но тогда с началом боевых действий Германия становилась агрессором и нарушителем международных норм. Гитлер предпочёл промолчать, что однозначно подтвердило его агрессивные намерения.

Получив такое оригинальное доказательство стремления Германии к началу военных действий против СССР, в тот же день, 14 июня, Сталин отдал распоряжение о приведении войск Западных округов в боевую готовность, но без проведения всеобщей мобилизации. Пока вполне достаточно было того, что в это время 800 тысяч резервистов находились на военной подготовке в летних лагерях и могли быть сразу зачислены в действующую армию. Именно с 14 июня начинается выдвижение, «как бы на учения», наших войск к западной границе. Кстати, ещё раньше, 10 июня, был дан приказ о выводе двух стрелковых и одной танковой дивизий из Брестской крепости, с зимних квартир, в полевые районы, где им были выделены соответствующие участки обороны.