Гребень Маты Хари - Наталья Александрова

– Мурзик, Мурзик! – Мария Петровна Петухова постучала по мисочке с кошачьим кормом, но кот, ее любимец Мурзик, не появился в пределах видимости.

– Мурзик, Мурзиша! – повторила женщина призывно и оглядела кухню.

Кота не было.

Мария Петровна вышла в коридор, заглянула в угол за вешалкой, где кот любил иногда прятаться, но его там не было.

Она обошла всю квартиру, ласково и озабоченно призывая кота, но все было напрасно. Она заглянула под кровать, отодвинула диван, залезла на антресоли – все напрасно.

Куда же он мог подеваться? Выскочил на лестницу? Но она с утра не открывала входную дверь…

– Мурзик! Мурзик! – повторяла хозяйка раз за разом.

И тут она увидела, что на кухне открыта форточка.

Ну да, у нее подгорели блинчики, и Мария Петровна открыла форточку, чтобы выветрить чад.

При этом она совсем забыла, что в душе у ее кота таится неизбывная тяга к свободе. Несмотря на отвратительную погоду, на серый дождливый ноябрь, кот хотел гулять.

Наверняка он вылез в форточку!

Мария Петровна схватилась за сердце и высунулась в окно.

Первым делом она вгляделась в асфальт возле дома, боясь увидеть там искалеченное тельце Мурзика.

К счастью, внизу ничего не было.

Зато Мария Петровна услышала справа до боли знакомое мяуканье.

Она высунулась еще дальше и повернула голову на кошачий голос.

Мурзик сидел на соседнем балконе, смотрел на хозяйку и жалобно, призывно мяукал.

Мария Петровна поняла, что произошло.

В стремлении к свободе непослушный кот выбрался в окно и с подоконника каким-то чудом сумел перебраться на балкон соседней квартиры. Так уже случалось несколько раз. Тогда Мария Петровна шла к соседям, они без возражений впускали ее в квартиру, и она благополучно забирала кота.

Проблема была в том, что сейчас в соседней квартире никого не было – хозяйка квартиры, Нина, сдавала свою жилплощадь, старый жилец съехал, а нового Нина все никак не могла найти – должно быть, думала Мария Петровна, заломила за свою халабуду несусветную цену.

Что же делать?

Мария Петровна ласково взглянула на блудного кота и позвала его:

– Мурзик! Мурзинька! Иди к маме!

Кот уже и сам был не рад. Он уже надышался воздухом свободы, вымок до нитки и хотел вернуться домой, к любящей хозяйке и надежной мисочке с кормом. Он подошел к краю балкона, измерил взглядом расстояние до родной форточки…

И понял, что в один прыжок его не преодолеть, а в два прыжка пропасть не перепрыгнешь. Как у него это вышло первый раз, кот и сам уже не понимал.

Кот посмотрел на хозяйку и снова жалобно мяукнул. Как во всех трудных случаях, он надеялся только на нее.

Мария Петровна почувствовала щемящую боль в груди – там, где, по ее представлениям, находилось сердце. Она должна была любой ценой спасти котика…

Впрочем, самым простым было связаться с Ниной.

Мария Петровна набрала номер соседки и, услышав знакомый голос, проговорила трагическим тоном:

– Нина, у тебя на плите ничего не стоит?

– Суп. Щи свежие.

– Выключи. А то, не ровен час, выкипит и подгорит или, того хуже, зальет горелку.

– А кто это?

– Мария Петровна, соседка твоя.

– А что случилось-то? Пожар?

– Типун тебе на язык! Котик мой к тебе на балкон перебрался. Спасать его нужно.

– Котик? – Нина хорошо помнила соседского кота и относилась к нему с большой симпатией. Кроме того, она так или иначе собиралась приехать, чтобы проведать свою квартиру. Поэтому долго уговаривать ее не пришлось. Она, правда, немного поворчала для порядка, внушила Марии Петровне, что делает ей огромное одолжение, но все же отправилась в путь.

Меньше чем через час она поднялась по лестнице и подошла к двери своей квартиры. Мария Петровна ждала ее перед этой дверью, взволнованно сжимая руки перед грудью:

– Открой, Нина, скорее! Он там плачет, видно, очень испугался! Спасать его надо!

– Ничего ему не сделается! – проворчала Нина, доставая ключи. – Коты, они знаешь какие живучие!

– Это может другие, а мой Мурзик уже старенький, и у него нервы не в порядке.

Нина повернула ключ в замке, открыла дверь и отступила в сторону, пропуская Марию Петровну, которой не терпелось воссоединиться с Мурзиком.

Мария Петровна торопливо шагнула вперед и едва не упала, зацепившись ногой за что-то большое и тяжелое, валявшееся прямо у порога.

– Что это тут у тебя лежит… – проворчала она, собираясь перешагнуть через неожиданное препятствие, но тут через прихожую пронеслась серая и пушистая шаровая молния и с оглушительным воплем повисла у нее на груди.

Хозяйка прижала Мурзика к себе и принялась его гладить, взволнованно повторяя:

– Все хорошо, Мурзинька, все в порядке! Мама пришла, мама тебя не бросит…

Наконец Мурзик немного успокоился, и только тогда Мария Петровна опустила глаза, чтобы понять, обо что она споткнулась.

И тут же попятилась, испуганно бормоча:

– Святые угодники…

Мария Петровна Петухова не была религиозна – эти слова вырвались у нее откуда-то из подсознания.

– Да что там такое? – осведомилась Нина, почувствовав в голосе соседки что-то неправильное.

– Сама погляди! – проговорила та, отступив от двери.

Нина шагнула вперед… и тонко, пронзительно завизжала, так что сама едва не оглохла от этого визга.

На пороге ее квартиры лежал мужчина.

Мужчина этот был незнакомый.

Мужчина этот был окончательно и бесповоротно мертв.

– Сударыня, если вы сегодня же не заплатите по счетам, извольте покинуть мой пансион!

Хозяйка пансиона, фрау ван Брекен, обладала удивительным качеством. Даже самые злые и безжалостные слова она умудрялась облекать в приличную форму. От чего они не делались менее злыми и безжалостными.

Маргарита опустила глаза и проговорила:

– Да, сударыня! Я вас поняла, сударыня!

Она вышла на улицу и пошла куда глаза глядят.

Что делать?

Жизнь с капитаном Мак Леодом превратилась в сущий ад. Она с немалым трудом набрала денег на обратный билет до Антверпена, но на родине ее никто не ждал. Отец окончательно спился и умер, все его имущество было распродано за долги.

На последние гроши Маргарита сняла комнату в пансионе госпожи ван Брекен и стала искать приличную работу.

Работы не было, деньги таяли, как снег весной, и наконец пришел этот ужасный день. Хозяйка пансиона выгоняет ее на улицу… на холодную и сырую амстердамскую улицу…