Генри Смарт, пицца и магические сокровища - Фрауке Шойнеманн

Вскоре мы действительно въезжаем в Ханстэнтон. Стоит глубокая ночь, но при свете уличных фонарей я вижу, что это местечко явно морской курорт. Повсюду рекламные щиты восхваляют всякие аттракционы для туристов: пляжный волейбол, клуб виндсёрфинга, бары, рестораны и даже какой-то «Монстр Уоша», который выглядит помесью рыболовного катера с внедорожником. И на что такой сдался?

«Фиеста» с грохотом вкатывается на парковку и останавливается.

– Ну вот, мы на месте! – объявляет мисс Морган. – Отсюда метров двадцать до берега залива. Что, миссис Урдман, взглянем на него?

Госпожа Урдман не отвечает. Она продолжает что-то бормотать, и я не уверен, слышала ли она вообще, что сказала Фэй Морган. Я легонько подталкиваю её сзади в плечо:

– Госпожа Урдман, вы не спите? Мы приехали. К заливу пойдём?

Вздрогнув от испуга, она мгновенно расправляет плечи:

– Не перевелись герои, нет. Помощи рука даже в бьющую обращается. Что глубоко сокрытым казалось – воссияет ярко! Когда накатит на берег туман, воронов крыла важную весть принесут, и спасение придёт.

Что, простите? Ни слова не разберу. Так найдём мы здесь ложку или нет?

Фэй истерически хохочет:

– Миссис Урдман, ну правда, что вы такое говорите? Звучит как-то совсем мрачно. И ничего нам не проясняет. Предлагаю вам всё же выйти и посмотреть на месте.

Выйдя из машины, она обходит её и открывает переднюю дверцу с другой стороны. Госпожа Урдман, чуть помедлив, тоже выходит и, оглядевшись, целенаправленно шагает с парковки – так, словно точно знает, куда идёт. Мы с Хильдой быстро выпрыгиваем и бежим за госпожой Урдман.

– Зигфрида разбудить? – спрашиваю я Хильду.

– Ни за что! Наш главный герой, как правило, создаёт проблем больше, чем решает. Поэтому если в ближайшие часы он не будет нам мешать – тем лучше.

Вскоре мы стоим на набережной Ханстэнтона и смотрим на чёрное как смоль море, в котором отражается луна. Сегодня почти полнолуние, поэтому довольно светло, и при этом бледном свете госпожа Урдман внезапно выглядит совершенно устрашающе. Стоя на берегу, ногами почти в воде, она напевает какую-то песню, перевода которой «ЛОКИ-3000» мне не даёт. Но это неудивительно, потому что звуки, срывающиеся с её губ, не очень-то похожи на человеческие. Они скорее напоминают мне пение китов или вой какого-то дикого зверя – просто мороз по коже!

Море у ног госпожи Урдман приходит в волнение. И это не волны, которые, пенясь, набегают на берег. Нет, всё выглядит так, словно вода вокруг госпожи Урдман постепенно закипает. Образуются маленькие и большие пузыри, теперь вода ещё и шипит. Но госпожа Урдман, похоже, вовсе не замечает этого: кружа в воде, она продолжает издавать нечеловеческие звуки.

– Что это она там делает? – шепчу я Хильде.

– Думаю, обращается с вопросами к былому.

– К былому? Теперь и ты говоришь загадками. Вы все что, не можете выражаться как-то нормально?

Хильда недовольно ворчит:

– Слушай, ну былое – это же понятно: прошлое! Я думаю, что она беседует с духами прошлого. Мы с тобой видеть их не можем, а для Урд они так же реальны, как, например, ржавая «Фиеста» мисс Морган. Уверена, что сейчас мы больше узнаем о несчастье на заливе и о том, что на самом деле случилось с ложкой.

Госпожа Урдман, перестав петь, останавливается. Теперь и правда похоже, что она с кем-то разговаривает: она то и дело замолкает, словно ожидает ответа.

– Может, она как раз разговаривает с королём Джоном и спрашивает его, что он сделал с ложкой? – острю я.

– А откуда ты знаешь про короля Джона? – интересуется Хильда.

– Да это же тип из истории про Робин Гуда. Его каждый ребёнок знает. А ты разве нет?

Хильда пожимает плечами:

– Имя я определённо уже слышала. Но мне это показалось как-то неинтересно.

– Ладно, тогда я вкратце расскажу, в чём там дело. И ты сразу поймёшь, почему его считают самым непопулярным королём всех времён.

– Я вся внимание!

– Король Джон – тогда ещё принц Джон – был младшим братом короля Ричарда Первого, называемого Ричардом Львиное Сердце. Того в Англии невероятно любили, потому что он был добрым, справедливым и набожным. А ещё смелым и мужественным – народ уважал его. Ричард Львиное Сердце отправился со своими рыцарями в Крестовый поход в Святую землю. На это время принц Джон остался в Англии его заместителем. Возвращаясь из Иерусалима, Ричард Львиное Сердце попал в плен, за него требовали выкуп. Его мать, королева Элеонора, делала всё для того, чтобы собрать деньги, а Джон тем временем воспользовался возможностью взять власть в свои руки. Повысив налоги, он эксплуатировал народ якобы с целью выкупа Ричарда. На самом деле он просто хотел обогатиться сам, даже не думая о выкупе… э-э-э… – Я, осекшись, оглядываюсь.

Там, где только что стояла госпожа Урдман, сейчас лишь плотная стена тумана. И она плывёт прямо на нас.

– Генри, почему ты не рассказываешь дальше?

– Где… где же госпожа Урдман? Смотри, как там туман сгущается!

Взглянув, Хильда пожимает плечами:

– Ничего особенного. Ты ведь уже видел в Лондоне и у вас на кухне: когда мы, боги, хотим что-то уладить – как правило, сгущается туман.

Что правда, то правда. В общем, я принимаю решение не обращать внимания на туман и продолжить рассказ.

– На чём я остановился? Ах да, выкуп. Итак, принц Джон выжимал из народа последнее, но использовал деньги не для того, чтобы выкупить брата, а клал их в собственный карман. И пока он вёл сладкую жизнь, простые люди голодали, ведь после оплаты налогов у них уже не оставалось средств на еду.

Я опять запинаюсь, потому что за это время туман почти подполз к моим ногам, и я чувствую, что он на удивление тёплый. Хильда закатывает глаза, что, по-видимому, должно означать что-то вроде «Ну, давай уже дальше, трусишка!». Поэтому я храбро продолжаю свой рассказ, стараясь не замечать неприятного предчувствия. ОЧЕНЬ неприятного предчувствия!

– И лишь один человек мог помочь людям в те мрачные времена: настоящий герой, грабивший богатеев и отдававший деньги беднякам. Его имя Робин из Локсли, но в народе его звали Робин Гудом.

Я ещё не успеваю произнести последние слова, как туман окончательно накрывает нас с Хильдой с головой, и я чувствую себя словно в турецкой бане. В то же время раздаются раскаты грома и рёв, и сердце у меня падает в пятки. Может, не слишком хорошей идеей было оставить Зигфрида в машине – сейчас бы он нам очень даже пригодился. Громыхание, похоже, приближается, раскаты слышатся всё ближе и ближе, и наконец мне чудится, что посреди грохота я слышу чей-то голос. И точно, кто-то кричит!

– РОБИН ГУД! РООООБИН ГУУУУД! Я НЕНАВИЖУ РОБИН ГУДА! ВСЕМ СЕРДЦЕМ НЕНАВИЖУ!

Внезапно туман расходится. Прямо перед нами стоит стройный человек ростом не выше меня. Хотя слово «стоит» подходит не вполне – он парит, слегка оторвавшись от земли.