Чуть свет, с собакою вдвоем - Кейт Аткинсон

— Мне, значит, шутил Рэй.

Маргарет сама из Абердина. Познакомились десять лет назад, как-то вечером, в отделении скорой помощи — Рэй еще носил форму и допрашивал какого-то пьяного, который с кем-то подрался. Маргарет была медсестрой, приехала стажироваться в Святом Иакове, хотела «посмотреть Англию». Рэй сказал, что Лидс — это еще не Англия, хотя сам дальше Манчестера пока не бывал. До знакомства с ним Маргарет планировала уехать миссионеркой во тьму далеких земель. Потом они решили пожениться, и все — он стал ее миссией, ее личной тьмой далеких земель.

Ухаживая, он обычно встречал ее после дежурства, и они заскакивали в старую «Кладбищенскую таверну» через дорогу что-нибудь выпить. Таверну сто лет назад снесли. Рэю половинку легкого «Тетлиз», Маргарет — лимонадный шенди, для нее тогда радикальный, ибо воспитывали ее в воздержании. Рэя, разумеется, тоже — западный йоркширец, методист, в молодости подписал клятву и все такое. Клятва давно нарушена.

В другой жизни Маргарет была бы святой или мученицей. Не в плохом смысле — не так, как знакомые мужчины говорили про жен: «Святую из себя корчит» или «Тоже мне мученица, жертва хозяйства». Рэй ценил ее доброту. Надеялся, что эта доброта передастся и ему. Каждый вечер ему чудилось, будто днем он потерпел неудачу.

— Не говори глупостей, — утешала Маргарет. — Ты делаешь мир лучше, хоть и по чуть-чуть.

Напрасно она в него верила. Его жизнь полнилась угрызениями, изо дня в день он ждал разоблачения. И даже не знал, что же натворил.

Он огляделся — Маргарет нигде не было.

Шишки надутые. Судьи, бизнесмены, адвокаты, члены совета графства, врачи, полицейские — целая толпа полицейских. Все сливки общества выдвинулись на позиции, дабы попрощаться со старым годом. Воздух колыхался, точно суп, — сигары, сигареты, спиртное, духи, и все перемешалось с вонью фуршетных объедков. Морские коктейли, тарелки с ветчиной, курицей и яйцами карри, картофельный салат, вазы с фруктовыми десертами. Рэя замутило. Старший суперинтендент Уолтер Истмен потчевал его всевозможными купажами. Они все пили по-черному — Истмен, Рекс Маршалл, Лен Ломакс.

— Ты один из нас, малец, — сказал Истмен, — давай-ка пей, как мы пьем. — (Кто такие эти «мы»? Масоны, полиция, члены гольф-клуба? Может, просто мужчины.) — В гору пойдешь, — сказал Истмен. — Сейчас констебль, не успеешь оглянуться — а уже инспектор.

Шишек в зале, конечно, пруд пруди. Почему Рэй — застенчивый, в пингвиньем костюме, пришлось взять напрокат в «Братьях Мосс», — здесь и очутился. Истмен уговорил купить билеты.

— Тебе, малец, полезно водиться с теми, кто повыше.

Истмен, он протеже Истмена.

— Это ведь хорошо, — сказала Маргарет. — Разве нет?

Женщины разодеты в пух и прах, сплошь атлас и стразы, заманивают мужей и женихов на танцевальный пятак, где те ворчливо ворочаются, вяло изображая фокстроты и спотыкучие квикстепы, мечтая вернуться к своим покуркам и пинтам. Истмен умеет вальсировать и этим гордится — на редкость легконог для такого крепыша. Настоял на том, чтобы Маргарет «сделала с ним кружок» по пятаку.

— Славная у тебя женушка, — сказал он.

— Да знаю.

Рэй проследил за его взглядом — Маргарет сидела у дальней стены. Полуночно-синие кружева, мягкие волосы свежезавиты и твердокаменны. Тридцать лет, но шестидесятых как будто и не заметила. Такая скромница рядом с другими, оголившими плоть, — овцы прикидываются ягнятами. А Маргарет наоборот — ягненок в овечьей шкуре. Женская скромность восхищала Рэя. Ему бы на своей матери жениться, но та не пошла бы за такого размазню. Опоры под ногами нет, вот в чем его беда-то.

— Перестань себя изводить, — говорила Маргарет, обнимая его замерзшую нервную спину на бесплодных просторах брачной постели.

Она сидела за столом с Китти Уинфилд — склонились друг к другу, как будто секретничают. Странная парочка. Китти Уинфилд в черном бархате, на шее жемчуг, длинные волосы застыли причудливой куафюрой. Единственная женщина здесь, кто понимает, что чем меньше, тем больше. Все помнят, что она была фотомоделью. Ее тогда звали Китти Гиллеспи. Все гадали о ее пикантном прошлом — встречалась со знаменитостями, попадала в газеты, одной из первых надела мини-юбку, — но теперь она — икона стиля. Женщины хотят с ней дружить, мужчины пред нею трепещут — за гранью упреков, почти за гранью похоти. Если Маргарет — святая, Китти Уинфилд — богиня.

— Она идет во всей красе[91], — пробормотал Истмен ему в ухо. На почве гольфа он тесно приятельствовал с Иэном Уинфилдом, мужем Китти. Маргарет работала с Иэном в больнице. Маргарет рядом с Китти — словно иной биологический вид. Убогий голубь подле лебедя. — Китти, — сказал Истмен, — такая хрупкая. — Это вежливое слово означает «невротичка», понимал Рэй.

Рэй знал, что связывало Маргарет и Китти Уинфилд. Плодовитость. Точнее, отсутствие таковой. Китти Уинфилд не могла зачать ребенка, Маргарет не могла выносить. У Маргарет три выкидыша, один мертворожденный. В том году врачи сказали, что больше пробовать нельзя: у нее внутри неполадки. Прорыдала всю дорогу от больницы до дому.

Годами вязала — крошечные вещички, пастельные, кружевные.

— Не могу, — говорила, — когда на спицах ничего нет.

Целые шкафы детской одежды. Грустно. Теперь вяжет для «деток в Африке». Рэй сомневался, что африканские детки обрадуются шерстяным одежкам, но помалкивал.

— Можем усыновить, — сказал он в ту последнюю ужасную поездку домой из больницы.

А она только пуще заплакала.

Он извинился перед Истменом и по кромке танцевального пятака пробрался к Маргарет с Китти. Трагедия-то в чем — Маргарет медсестра в детском отделении, целыми днями возится с чужими детьми. И (тоже ирония) муж Китти Уинфилд — детский врач. Педиатр в Святом Иакове.

Раньше они не сталкивались. Уинфилды — посетители коктейлей, большой дом в Харрогите.

— Космополиты, — говорила Маргарет.

— Длинное слово, — отвечал Рэй.

Теперь все иначе. Маргарет все время «заскакивала» к Китти Уинфилд.

— Она понимает, каково это, когда не можешь родить, — говорила Маргарет.

— Я тоже понимаю, — отвечал Рэй.

— Правда?

— Почему нельзя усыновить? — снова попытался он.

На сей раз Маргарет оказалась благосклоннее. Медсестра и полицейский, ходят в церковь, бодры и веселы, в глазах агентств по усыновлению — идеальная пара, так?

— Может быть, — сказала Маргарет.

— Только, пожалуйста, не африканского, — сказал Рэй. — Это все-таки чересчур.

Перед Рождеством их позвали на вечеринку к Уинфилдам в Харрогит. Маргарет все переживала, что надеть, в итоге выбрала те же темно-синие кружева.