Месть — лучшее лекарство - Элизабет Кейли

Едва в руках Кортни оказалась теплая чашка, а на диван рядом села подруга и обняла ее за плечи, как она успокоилась, и истерика постепенно угасла. Дав Кортни вволю выплакаться, не спрашивая ни о чем, Энни сидела рядом с ней и одним своим присутствием помогала. Когда наконец рыдания утихли, а чаю в чашке осталось на донышке, Энни спросила:

— Что случилось-то?

— Хо… Холден ушел! — заикаясь, сказала Кортни.

— Как же так? — растерялась Энни.

— Я сама его прогнала.

— Тогда почему же ты плачешь?

— Потому… потому, что я люблю его!

Губы Кортни задрожали, новый виток истерики был рядом. Но Энни была начеку. Она взяла чашку из ослабевших пальцев Кортни, поставила ее на столик и вдруг встряхнула подругу, словно нашкодившего щенка.

— Приди в себя, Кортни! Ты сильная и умная женщина. Ты всегда была для меня примером. Как ты можешь позволять себе распускаться? А если бы кто-то вышел в коридор? Ты бы стала для всех посмешищем.

Кортни понимала, что Энни права, но эти слова совершенно не задевали ее.

— Плевать на все! — жалобно сказала Кортни. — Холден думает, что я его использовала, а потом выбросила.

— А на самом деле все было не так? — Энни понимала, что ее слова звучат жестоко, но Кортни нужно было приводить в порядок.

— Нет, не так. Точнее не совсем так.

— Давай ты мне все расскажешь, — уже мягче предложила Энни. — Мне, как человеку со стороны, будет виднее, что и как было.

— После ужина в прошлую пятницу Холден проводил меня до двери, а я выставила его и сказала, что перезвоню сама.

Кортни замолчала, но Энни не стала перебивать ее. Тяжело вздохнув, Кортни пришлось продолжить:

— Я вдруг ужасно испугалась. Холден стал много для меня значить, я стала сильно зависеть от него. Я теряла свою свободу, Энни, понимаешь?

— Понимаю. Но это вполне естественно. — Энни снисходительно улыбнулась, будто объясняла маленькому ребенку очевидные истины. — Нельзя быть свободной и любить. Когда мы любим, мы отдаем в чужие руки часть своей свободы. И получаем часть чужой. Это лишь скрепляет отношения.

— А я не хочу отдавать свою свободу! — заявила Кортни. — Что будет, если Холден не даст мне свою?

— Это лотерея, дорогая. Но даже если ты ничего не получишь взамен, опыт любви гораздо дороже любой свободы. И потом, ты ведь всегда можешь вернуть свой задаток. Я вернула, благодаря тебе, и встретила человека, которому могу доверить все, что угодно.

— Я не люблю азартные игры, — мрачно сказала Кортни.

— Я рада, что ты уже можешь шутить, — заметила Энни. — И все же я хочу услышать историю до конца.

— А что тут рассказывать? Холден пришел выяснять отношения. Он решил, что я использовала его, чтобы отомстить Шейну.

— Ну не так уж он и не прав, — заметила Энни. Она понимала, что делает подруге больно, но Кортни сейчас могла помочь только правда, как бы ужасно она ни звучала.

— Понимаю, я шла к нему именно с такими намерениями, но я моментально забыла о Шейне и о мести, когда увидела Холдена.

— Я тебе верю, Кортни, но почему же ты не сказала этого Холдену? Он бы смог понять.

— Ох, Энни, все у нас с ним не так, как должно быть. Мы слишком сильно тянулись друг к другу. Я не знаю, что с нами стало бы, если бы эти отношения продолжались. Мы бы не пережили их конца.

— Почему ты так уверена, что ваши отношения должны закончиться? Многие люди живут вместе до смерти. И она для них единственный возможный конец их любви.

Кортни покачала головой.

— Я никогда не видела такого. Мои родители развелись, когда мне было пять лет. Никто из друзей семьи так и не сохранил любовь, многие сохранили брак. Просто по привычке. Я так не хочу.

— Ты сама можешь строить свою судьбу, — уверенно сказала Энни. — Мои родители любили друг друга до последнего вздоха, поэтому я знаю, что такая любовь возможна. А ты просто должна поверить в нее. Ты же сама говоришь, что вас с Холденом тянет друг к другу.

— Это не передать словами. Нас не просто тянет. Мне иногда казалось, что мы с ним единое целое.

— И ты испугалась, — поняла Энни.

— Да, я испугалась. Если мне так тяжело расставаться с ним сейчас, что было бы позже?

— Кортни, мы опять пошли по замкнутому кругу! — возмутилась Энни. — Нельзя ничего загадывать. Знаешь, как говорят: хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах.

— Надо мной уже достаточно посмеялись. Я испугалась. Я отказалась от Холдена. И он отказался от меня. Я слишком сильно обидела его. Теперь он навсегда для меня потерян.

— А ты хочешь его вернуть?

— Нет, — не слишком уверенно сказала Кортни.

Энни встала.

— Когда ты поймешь, чего ты на самом деле хочешь, приходи ко мне за советом. И я с удовольствием помогу тебе. Но не раньше. Подумай о том, как ты могла бы быть счастлива. Представь, что ты будешь чувствовать через пять лет, через десять, через двадцать. А теперь представь рядом с собой Холдена. — Она немного помолчала. — И, кстати, попробуй говорить не «я», а «мы». Все же речь идет о вас двоих. Не нужно закрывать за мной дверь. Сиди и думай.

Кортни услышала, как в прихожей хлопнула дверь, и плотнее завернулась в плед.

Что бы она чувствовала, если бы Холден был с ней рядом через двадцать лет? Какой глупый вопрос! Она чувствовала бы себя счастливой.

Это было худшее Рождество в жизни Кортни. Она как всегда поехала навестить родителей и все праздники сначала от матери, а потом от отца выслушивала рассуждения о том, что пора бы ей найти приличного мужчину, выйти за него замуж и начать рожать детей. Все же тридцать два — серьезный возраст, биологические часы не стоят на месте, а ни одна, даже самая гениальная публикация не подаст в старости стакан воды.

Кажется, Кортни утратила иммунитет к подобным разговорам. Раньше она давала родителям возможность выговориться, кивала, поддакивала в нужных местах, при необходимости изображала раскаяние, а в итоге оставалась при своем мнении. Но после того как в ее жизнь вошел Холден, Кортни не могла оставаться равнодушна к таким темам. Она вдруг поняла, что на самом деле завидует Энни. Ведь та получила предложение от любимого человека, была счастлива и готовилась к свадьбе. Кортни вдруг мучительно захотелось надеть белое платье, фату и взять в руки цветы. Ей хотелось прожить этот самый запоминающийся в жизни любой женщины день так, чтобы видеть восторг в глазах любимого мужчины.

Да, она все еще боялась серьезных отношения, боялась до дрожи в коленях, но уже поняла: без Холдена ее жизнь будет неполной. Сейчас она не жила, она существовала, мучительно пытаясь вырваться из заколдованного круга, куда саму себя загнала. Серые праздники сменялись серыми буднями, все вокруг было как выцветшая фотография, с той лишь разницей, что старые снимки имеют свое особое очарование, а жизнь Кортни стала плоской и примитивной, как работы бесталанного художника-графика.