Романтическая авантюра - Сьюзен Мейер

Она кивнула, хотя слезы снова подступали к глазам. Что бы Джинни ни думала по этому вопросу, у нее не было права мешать Доминику спасать свою страну. Какая‑то часть ее души даже гордилась им.

Когда Доминик ушел, она легла и попыталась успокоить дыхание, как ее учили на курсах для беременных. Сначала ей казалось, что ничего не получается, потом напряженные мышцы расслабились. Джинни втайне мечтала, что муж будет ходить с ней на курсы, раз уж собрался присутствовать при родах, но не осмелилась предложить.

О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Джинни зажгла в апартаментах свет, потому что ей — совсем как в детстве — стало немножко страшно, устроилась на диване с книгой и читала до трех часов утра. Живот время от времени сводило спазмом — Джинни начинала волноваться, но гнала от себя мысль, что у нее начались схватки.

К семи утра она перестала верить собственным уговорам и позвонила в апартаменты, выделенные ее матери.

— Мам? Кажется, я рожаю.

— Джинни, милая, иногда на поздних сроках…

— Очередной спазм был намного болезненнее предыдущих… Хорошо. Мне не кажется. Я рожаю. И это больно.

— Держись, милая. Я разбужу доктора и попрошу Салли предупредить Дома.

— Он в штабе, потому что нам объявили войну. Я даже не знаю, сможет ли он прийти.

— Конечно, сможет. Одевайся, служба безопасности отвезет тебя в больницу.

Одевшись, Джинни сходила в спальню и вернулась в гостиную с сумкой, которую инструктор на курсах велела собрать и держать под рукой.

Боль становилась невыносимой. Джинни старалась дышать правильно, но страх мешал сосредоточиться. Ее новая родина вела войну, а она не нашла лучшего времени для схваток. Ребенок собрался на выход раньше, чем его мама, занятая любовными переживаниями, успела к этому подготовиться.

От гипервентиляции Джинни спасла Роуз, за которой следовали дюжие охранники Доминика.

— Салли сказала, чтобы ты ни о чем не беспокоилась. Пойдем, милая, тебя уже ждут.

* * *

Джинни рожала двенадцать долгих часов. Каждые 20 минут она спрашивала, где Доминик, на что мама неизменно отвечала: «Ему передали, он вот‑вот появится». Наконец жена наследного принца Ксавьеры стала мамой здорового мальчика, чуть недобравшего по росту и весу.

— Как вы его назовете? — спросил веселый, довольный доктор.

— Мы не успели выбрать имя. — Она вспомнила Джеймса Тиберия Кирка, шутки и заботу Доминика. Наверное, на войне произошло что‑то страшное, если он не смог присутствовать при рождении первенца.

Доктор передал Джинни сына, ее маленького короля.

— Мама, только посмотри на него! — Ей бы очень хотелось, чтобы рядом стоял отец новорожденного. Джинни понимала, что Дом сейчас нужен в другом месте, и все же то, что он оставил ее одну в такой момент, ранило больно и глубоко.

— Он прекрасен. А ты устала и должна отдыхать.

— Салли звонила?

— Нет.

— Позвольте нам забрать ребенка для осмотра и взвешивания, — вмешался доктор. — Мы вернем его так быстро, как только сможем. — Очевидно, на лице Джинни отразилось недоверие, потому что он улыбнулся и показал в направлении коридора: — К будущему королю уже приставлена собственная охрана, ваше высочество. Они не спустят с него глаз.

Все еще немного растерянная, молодая мать отдала малыша. Как только врачи в сопровождении Роуз вышли из палаты, ее веки опустились сами собой, и она погрузилась в сон.

Джинни проснулась через сорок минут, даже во сне испугавшись пропустить приход Доминика. Она не сомневалась, что он найдет способ вырваться, чтобы повидать сына. Хотела показать ему, что справилась и готова дальше вести себя как подобает принцессе, чья страна переживает нелегкие времена.

На следующий день королевский педиатр сказал Джинни, что не видит поводов для беспокойства. Это должно было успокоить ее, но не успокоило. Даже с мамой, охранниками и штатом внимательных медсестер она чувствовала себя одинокой и испуганной. Телефон разрядился, а когда охранники съездили во дворец за зарядкой, оказалось, что не работает Интернет. Джинни попросила газету, чтобы узнать, как идет война, но ей вежливо отказали.

Паника усиливалась. Она гадала, насколько безопасна больница, спокойно ли все во дворце. Шейх располагал неограниченными средствами на покупку оружия и наемников, а про армию Ксавьеры и ее боеготовность Джинни не знала почти ничего.

Еще через день она заметила, что охраны стало вдвое больше, и сообразила, что к ней еще не попытался прорваться ни один репортер. Пейзаж за окном палаты выглядел пустынным, мирным. Если учесть, как все в королевстве ждали этого малыша, казалось странным, что журналисты еще не лезут через забор, чтобы получить первые снимки.

Мама помогла прояснить хотя бы этот феномен, сказав, что о рождении наследника еще никому не сообщили.

— Посвятить прессу в курс дела сейчас значило бы нарисовать на вас обоих мишень. Король приказал Салли придержать официальное объявление.

— Значит, все плохо?

— Я бы так не сказала. Насколько я поняла, все уперлось в один порт и нескольких заложников. Салли говорит, пока военные действия сводятся к часам ожидания и опустошению кофейников.

— Тогда почему Дом не нашел времени даже взглянуть на меня… на сына?

— Детка, вообще‑то мне не следовало все это рассказывать. Ты не должна волноваться.

— Конечно. Мне лучше чувствовать себя полной идиоткой.

— Ты такой никогда не была и не будешь. — Роуз взбила подушку под головой дочери. — Нет ничего странного в том, что ты тревожишься.

— При чем здесь мои тревоги? Я три дня сижу в ожидании мужа, которому нет дела ни до меня, ни до ребенка. Он даже не позвонил ни разу. Я хотела набрать его номер, но испугалась помешать решению вопросов жизни и смерти.

— Он очень ответственно подходит к делам страны.

— Более ответственно, чем король, который говорил с Салли и держал тебя в курсе через нее?

— Послушай, я уверена, всему есть объяснение. Доминику не все равно, что с тобой происходит.

— Ты ошибаешься. Ему плевать.

Наконец‑то Джинни все поняла, смирилась с догадкой, которая уже некоторое время стучалась в ее сознание. Возможно, именно это помешало ей самой позвонить Доминику, заставило ждать окончательного подтверждения. Муж не любил ее. Скорее всего, был равнодушен к ребенку, которого не хотел. Даже любопытство не заставило его оторвать королевский зад от стула и навестить малыша, побеспокоиться о его здоровье.

Джинни сомневалась бы в своих выводах, если бы война не свелась к операции по освобождению заложников. В любом случае право окончательных решений оставалось за генералами, король был обязан присутствовать как номинальный главнокомандующий. А что такого важного там делал принц?