Король и спасительница - Кристина Выборнова

— Знаешь чего, Сонь… Я, конечно, понимаю, что у нашего величества юморок такой, но давай лучше вместе на той кровати поспим. Я с краю лягу, честное слово.

— Давай! — обрадовалась я. Мы теперь уже дружно попятились от кровати, которая зловеще колыхала черными занавесями, и устроились вполне уютно и с комфортом, потому что места действительно оказалось полно.

— Эх, Сонька, — прошептала Натка, взбивая третью подушку, чтобы придать более удобное положение голове, — затянули мы что-то с возвращением нашего величества в его мир, а надо этим заняться. Ты посмотри, ты его сегодня прямым текстом к себе послала, а он не пошел. Щас как выйдет из повиновения… Ну ладно, вернемся, тогда подумаем, — докончила она, закрывая глаза, и сладко засопела. Я повернулась на другой бок, чтобы не видеть черной кровати, и, что удивительно, тоже заснула почти мгновенно.

Разбудила меня Натка, потряся за плечо:

— Эй, вставай, Соня-засоня! Завтрак проспишь. Его величество уже чего-то там наколдовало и лопает.

Я сладко потянулась и бросила взгляд в одно из окон. Теперь явно было около двенадцати часов. Я чувствовала себя выспавшейся, полной сил и очень благодушной — от истеричной злости, которая одолевала меня ранним утром, не осталось и следа. Во мне даже появилась тень сожаления, что я так вопила на Лида.

Упомянутый Лид расселся за тем самым столом, на котором я проспала первую половину ночи, и принимал какую-то сложную трапезу. Взгляд, которым он наградил меня, был, конечно, не слишком благосклонным, но хотя бы не таким бешеным: видимо, и на него сон повлиял благотворно. Сдержанно поприветствовав нас, он по уже утвердившейся традиции предложил мне на пробу свою еду, а я по традиции отказалась, пробурчав «у нас бутерброды».

Завтрак прошел в молчании. Король, видимо, все еще дулся, а мы плотно забили рты едой, потому что проголодались. Под конец трапезы у Натки зазвонил мобильник. Это оказалась ее мама, которая интересовалась, как мы там и не собираемся ли домой.

— В общем-то, да, пора, — сказала мне подруга, нажав отбой, — вроде наотдыхались, уже, даже устали…

— Да уж, — согласилась я и скрепя сердце обратилась к королю:

— Лид, мы едем обратно в Москву. Ты тоже?

— Естественно, — поднял брови король, — еще не хватало оставаться здесь с твоими скудоумными друзьями.

Насчет скудоумных друзей мы с Наткой ничего не возразили, молча собрали рюкзаки, встав на карачки, расстегнули противокомарную сетку и вылезли из собора на улицу.

— Ой, хорошо как на солнышке, — потянулась я, и обнаружила, что к нам идет Люська.

— Вы что, уже уезжаете? — огорчилась она.

— Угу, — буркнула я. — Дела.

В это время на свет божий выбрался Лид, даже на четвереньках ухитряясь сохранять королевскую осанку. Встряхнувшись, он прошелся вокруг палатки, повыдергал колышки, после чего взял саму палатку двумя пальцами за острый верх и, смяв, поднял над землей.

— Эх, жалко, такой был красивый собор, — глубоко вздохнула Натка, не замечая удивленного Люськиного взгляда.

Кратко простившись с однокурсниками, мы прошли через лесопарк и как раз успели на двухчасовую электричку. Король всю дорогу гнетуще молчал, то есть, если я к нему обращалась, что-то отвечал, но сам разговор не заводил. Вот еще новости! Не собираюсь я лелеять Лидову гордость и просить у него прощения! Да и не за что мне! Это еще он должен перед нами извиниться за свои коврики и дьявольские кровати!

Но тем не менее, у нас с Наткой разговор тоже не клеился, и мы сидели тихо, опасливо поглядывая на короля, а тот время от времени тоже нехотя косился на нас.

На полдороге от вокзала Натка с тщательно скрытым, но явственным для меня облегчением отделилась от нашей компании и направилась к себе домой, прошептав мне на прощанье:

— Я скоро приду, а ты пока там с ним не очень-то…

Я не поняла, чего я «не очень-то», и по-прежнему молча побрела по королевским пятам: дорогу к моему дому Лид, кажется уже помнил лучше меня самой.

Наконец-то показался наш подъезд: я убыстрила шаги, почти побежала, а потом резко остановилась как вкопанная.

У подъезда, уперев руки в бока, стояла моя бабушка.

— Ну-ну, — произнесла она зловещим тоном, пожевав губами, — и где это ты, внученька, всю ночь-то моталась? И что это за охламона с собой привела, а?! Сны-то мне, оказывается, вещие снятся!

— Я-a не привела, — пробормотала я, пятясь обратно к королю, — он просто меня проводил, чего такого-то…

— А ничего, только ты дома-то не ночевала. Я еще утром к тебе заходила, звонила и по телефону, и в дверь, где-то ты шаталась с охламоном своим, родителей позорила!

— Так я, наверное, уже ушла тогда!

— В пять утра?

— А зачем ты так рано приходила? — обалдела я.

— У меня бессонница, — сообщила бабушка, — сны замучили. Ты мне который раз снишься, и охламон этот тоже! Стоит тут, смотрит на меня, как король какой!

— Бабушка, — прошипела я, оглядываясь, — не знаю, что тебе снилось, но ничего подобного…

— Ты бы помолчала лучше! Я тебе в десять раз старше! Заходи, заходи в квартирку-то, сейчас я Коле позвоню и спрошу, можно тебе по ночам-то разгуливать или…

Бабушка вдруг резко всхрапнула. Глаза ее медленно закрылись, и она начала валиться на асфальт. Я, как всегда, дернулась, чтобы ее подхватить, но она, тоже как всегда, растворилась, не коснувшись земли.

Мы с Лидом посмотрели друг на друга и вдруг одновременно начали смеяться.

— Ой, — выдавила я, — третий раз волшебный, может, она перестанет, а, как думаешь?

— Не знаю, — сквозь смех отозвался Лид, — но ты заметила, что она с каждым своим появлением делается старше? Вначале говорила, что в три раза, потом в семь, а теперь уже в десять!

— Действительно, — поразилась я, — неужели она так и до ста дойдет?

— Может, и дойдет, если навестит нас еще двадцать семь раз, — что-то подсчитав, на полном серьезе отозвался Лид, — если предположить, что один десяток она проходит за три явления… — Он не договорил и снова засмеялся.

— Все-таки придумай что-нибудь, — попросила я его, вытирая слезящиеся глаза, чтобы попасть ключом в замок, — а то каждый день это терпеть…

Король задумался на секунду и выдал мне веер вариантов:

— Я могу лишить ее возможности двигаться, могу превратить в какое-нибудь животное, если ты не любишь, когда простолюдинов превращают в предметы, могу лишить ее разума окончательно…

— Ты что, Лид, с ума сошел! — замахала я руками. — Это же моя бабушка!

— Я просто предлагаю, — сказал король довольно мягко, будто хотел меня успокоить, и, войдя в комнату, конечно же, прямиком двинулся к компьютеру.

Я плюхнулась на диван и кинула под него свой рюкзак.