Катынь. Ложь, ставшая историей - Иван Чигирин

А вот если расстрел производили и следы прятали немцы — то сразу всё становится на свои места. Они могли посадить деревца либо сразу после расстрела, осенью 1941 года, либо в марте 1943-го. Однако деревья можно пересаживать только весной — иначе не приживутся. То есть их однозначно не сажали осенью 1941 года — они попросту не дожили бы до весны 1943-го. Остаётся время с 1 по 29 марта 1943 года, до начала официальных раскопок. В это время, согласно воспоминаниям, в лесу ещё лежал снег, и немцев совершенно не тянуло на такой экстрим — разыскивать под слежавшимися сугробами мелкие сосны. Куда проще было привезти их из какого-нибудь питомника — что и сделали. При этом, не подумав, заказали трёхлетние саженцы — так что потом экспертизе пришлось изворачиваться.

И наконец, пункт третий, весьма и весьма удивительный, а именно — применение для маскировки спиленных и воткнутых в землю деревьев. Любому хотя бы изредка бывающему в лесу человеку ясно, что это маскировка всего лишь на неделю-другую, а потом — наоборот, демаскировка, поскольку хвоя или листва высыхает, и первая же попытка срубить сухое деревце на дрова раскрывает весь замысел. Те, кто втыкал деревья в землю, естественно, это прекрасно знали, ибо жителей пустыни среди них не было. И вот вопрос: кому и зачем могло понадобиться маскировать место расстрелов на такой короткий срок?

На поверхности лежит только один ответ: если единовременно проводилась большая кампания массовых расстрелов, то имело смысл замаскировать прежние могилы, чтобы следующие партии обречённых не догадались, куда и зачем их ведут. Конечно, с женщинами и детьми можно было не церемониться, но мужчины могли создать палачам немало проблем. Потом деревца высохнут, но дело уже будет сделано.

Последние массовые расстрелы в СССР имели место в 1938 году. И даже если они и вправду проводились в Козьих Горах, то потом доступ в лес был открыт (немецкие свидетельские показания по этой части не выдерживают не то что критики, но даже лёгкого прикосновения), а значит, эти ёлки-палки неминуемо бы из земли вытащили, если не чекисты для ликвидации демаскировки, то население на дрова. Так что «русские могилы» (если они и вправду существовали) никак не могли быть созданы до войны. А вот после её начала — легко! Созданием и наполнением «русских могил» немцы активно занимались в Смоленской области все два года оккупации.

Ещё один биологический фактор — обитатели леса, интересующиеся трупами в качестве пищи, в первую очередь насекомые.

«Нигде на трупах или на их одежде не было следов насекомых, которые могли бы относиться к моменту захоронения. Относительно часто встречавшиеся при извлечении трупов жуки-жужелицы, питающиеся личинками насекомых, появились только после уборки трупов, следовательно, вторично.

Отсюда видно, что расстрелы и зарывание в землю должны были происходить в холодное время года, в отсутствие насекомых…»

Впрочем, это ни о чём не говорит. Судя по тому, что снег выпал и морозы начались уже в октябре 1941-го, осень в том году была ранняя. А в сентябрьском лесу точно так же нет никаких насекомых, как и в мартовском.

«…Хотя нельзя упускать из виду и той роли, которую могли играть жжёная и хлорная известь, обнаруженная в могиле 1-й».

Немая сцена.

Итак, оказывается, что судебная медицина в установлении давности смерти катынских жертв помочь не может, и вывод судебного медика основывается на газетах, сосенках и всё тех же загадочных «русских могилах», которые не исследовались, но почему-то автор свято уверен, что они являются более давними.

Затем снова идёт крутой вираж с разворотом — после о-о-чень длинного анализа почвы автор отчёта делает неожиданный вывод:

«В итоге, из сравнения свойств почвы и разложения трупов, оказывается, что относительно хорошая сохранность трупов в массовых могилах польских офицеров отнюдь не говорят за кратковременность их пребывания в могиле, а даже принципиально подтверждает результаты судебно-медицинских и криминалистических исследований и официальные данные».

То есть тела были настолько свежими, что это прямо-таки бросалось в глаза. Правда, д-р Бутц ну очень много рассказывал, что катынские трупы только с виду кажутся относительно свежими, а судя по состоянию внутренних органов, это не так…

Есть такая восточная поговорка: «Во-первых, я не брал твоего горшка, во-вторых, я взял его уже с трещиной, а в-третьих, вернул его целым…»

Кроме самих тел, в могилах было обнаружено и кое-что, принадлежавшее убийцам. В первую очередь это стреляные гильзы и пули, которые оказались… немецкими. Учитывая их количество и то, что гильзы могли попасть в самые разные руки, немцы скрывать этот факт не рискнули и попытались его как-то объяснить. Д-р Бутц, естественно, спецом по оружию не является, так что в отчёте он явно приводит мнение каких-то очередных экспертов.

«Удалось даже доказать, что калибр применявшегося оружия был точно равен 7,65 мм. В могиле 2-й при уборке трупов был найден оригинальный патрон — пистолетный патрон со штампом на основании гильзы „Геко, 7,65 Д“ (Geco 7,65 D). Этот патрон был окрашен с поверхности в черновато-зелёный цвет, под влиянием гнилостных жидкостей; у основания гильзы отмечалось наличие жирных продуктов разложения трупа и ярь-медянки, что указывало на пребывании данного объекта внутри штабеля трупов с самого начала… Далее, можно было установить и проверить пули от выстрелов в упор у большого числа трупов».

Правда, пуль было найдено подозрительно мало — по несколько на каждую могилу, (хотя по идее их число должно было превышать число расстрелянных), но у большинства из них был калибр 7,65 мм.

«Тот факт, что при казнях преимущественно применялись пистолетные патроны калибра 7,65 мм, подтверждается обнаружением многочисленных сюда относящихся гильз (с отпечатками от ударника). На основании гильз отмечался штамп „Geco 7,65 D“ в соответствии с найденным цельным патроном…

Применявшиеся в Катыни пистолетные патроны Геко, калибра 7,65 мм, сходны с патронами, производимыми в течение многих лет на фабрике боеприпасов „Густав Геншов и К°“ в Дурлахе под Карлсруэ (Баден). В привлечённой фирмой экспертизе стали известны изменения в штамповке на основании гильз, применяемые в последние десятилетия для пистолетных патронов. Штампы на основании гильз, найденных в Катыни, позволяют, основываясь на экспертных выводах, прийти к твёрдому заключению, что патроны, применявшиеся в Катыни для расстрелов, были изготовлены в Дурлахе, и именно в 1922–1932 гг.

Так как в Германии по Версальскому договору вряд ли возможен был сбыт, то пистолетные патроны калибра 7,65 мм поставлялись фирмой „Геншов“ во многие другие страны, например, в Польшу, Балтийские государства и специально до 1928 г. в Советский Союз, в большем, затем в меньшем объёме. Таким образом, отнюдь не удивительно, что на месте убийства в Катынском лесу были найдены происходящие от исполнения приговоров гильзы и пули известной немецкой фабрики боеприпасов. Отсюда следует, что немецкие боеприпасы могли происходить не только от прямых немецких поставок в Россию, но и от трофейного имущества после оккупации восточной Польши в 1939 г.».