Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

– Понятно, – кивнул солдат. – Поминки – это, конечно, святое дело. Ты, парень, правила-то знаешь?

Эркин молча, опасаясь испортить Фёдору игру, кивнул.

– Ну, валяйте, – солдат выпустил их через боковую калитку.

И в самом деле, не открывать же ради двоих большие створки.

Когда они отошли настолько, что их не могли услышать, Фёдор дал себе волю и захохотал.

– Ну, нагреем мы вертухаев! Ну, они у нас покрутятся! – и стал объяснять: – Они ж, гады, выпивку конфискуют, а потом сами же и пьют! А мы им… – он весело выругался.

– Так ты для этого и сказал о поминках? – уточнил Эркин.

– Ну да! Они на халяву губы раскатают, закусочку им, дескать, бутылочку, а мы им…

До Эркина наконец план Фёдора дошёл во всей своей красоте, и он захохотал.

– Дошло наконец, – ухмыльнулся Фёдор. – Ну, давай напрямик, припоздали мы, сейчас попуток нет. Городишко, понимаешь, занюханный, ездят туда мало.

– А со мной могут и вовсе не посадить, – решил его предупредить Эркин.

– Спокуха, не боись, дойдём. Хреново, конечно, – вздохнул Фёдор, – но не смертельно.

Шли быстро по выбитой тропинке. День серый, но без дождя, даже птицы иногда шумели. Один куст был усеян ими как листьями. Когда Эркин с Фёдором проходили мимо, птицы шумно взлетели и тут же сели, слились с землёй.

– Воробьи, – усмехнулся Фёдор. – Летние выводки. Видал, как расплодились?

Эркин с улыбкой кивнул. В имении тоже были воробьи. Даже в скотную залетали. Не доглядишь – концентрат расклюют.

– Ты сказал, пять лет скотником был. Это до Свободы?

– Да, – кивнул Эркин.

Разговор о прошлом, кто кем был, вернее, где работал. Вопрос обычный, и Эркин отвечал спокойно, чувствуя, что и он может так же просто спросить Фёдора о его прошлом.

– А потом?

Эркин пожал плечами.

– Грузчиком на станции, на мужской подёнке. Летом на заработки ездил. Пастухом на выпас и перегон. А ты?

– А я на заводе, сборщиком на конвейере. Ну и тоже… приработки всякие. Завод военный, раздолбали его перед капитуляцией капитально. Хорошо, как раз на филиале тогда оказался. Так и остался там.

– Хороший заработок? – поинтересовался Эркин.

– Да как тебе сказать. Ну, до Свободы всё понятно. А потом… Не бедствовал. Но и не пошикуешь. Один ещё перебиваешься, а с семьёй если… – Фёдор махнул рукой. – А тут как стали обратно крутить, я на себя в зеркало поглядел и понял. Рвать надо.

Эркин кивнул.

– Я тоже… Только и чухнулся, когда всё закрутилось.

– Ну, пока гром не грянет, мужик не перекрестится, – рассмеялся Фёдор. – Это уж натура наша такая русская, – и подмигнул Эркину.

Эркин осторожно кивнул. Он чувствовал, что в рассказе о прошлом Фёдор не врёт, а не договаривает, но, разумеется, лезть с расспросами не стал. Сам-то он тоже… У каждого есть то, о чём надо промолчать.

Идти оказалось и впрямь недалеко. Или это они просто темп такой хороший взяли.

– Вон и Стоунфорд, – Фёдор показал на появившиеся на горизонте дома, покосился на Эркина. – Всё нормально, парень.

Эркин заставил себя улыбнуться. За дни в лагере он как-то забыл, что он цветной, индеец, раб, что ему не положено вот так свободно идти рядом с белым, шутить и спорить на равных. А сейчас…

– Если меня не пустят… – начал он по-английски.

– Без если, парень, – перебил его тоже по-английски Фёдор и продолжил по-русски: – Спокойно и вперёд. Деньги у тебя есть? – Эркин кивнул. – Ну, и наклал на них с их закидонами. За свои деньги ты все права имеешь.

…Без Фёдора Эркин, конечно, не рискнул бы идти за покупками на Мейн-стрит. Поискал бы в Цветном, ну, или в каком «белом» магазине попроще. Но Фёдор, приговаривая неизменное: «Деньги есть? Так плюнь и разотри», – потащил его именно туда.

Город был пустынен и тих. Никаких следов Хэллоуина Эркин не заметил.

– Здесь, похоже, совсем тихо было.

– Не знаю, – пожал плечами Фёдор. – Меня тогда здесь не было. Ага, вот он и есть.

Эркин посмотрел на пёструю яркую витрину, замедлил шаг, но Фёдор подтолкнул его, и они вошли.

Сладкие густые запахи обдали их так, что у Эркина дыхание перехватило. Звякнул колокольчик закрывшейся двери. И на этот звук выбежала молоденькая девушка в белом фартуке с оборочкой и белой кружевной наколке на светлых до белизны волосах.

– Добрый день, джентльмены, – начала она и осеклась.

Смуглый черноволосый мужчина в синей куртке трудовой повинности и индеец со шрамом на щеке в тускло-чёрной рабской куртке никак на джентльменов не походили. Девушка, испуганно глядя на них, попятилась и исчезла в незаметной среди полок угловой двери. Фёдор спокойно рассматривал пёстрые банки, лотки с орехами и сушёными фруктами.

– Брат твой как, сладкое любил?

Его голос и русские слова сразу и успокоили, и подбодрили Эркина.

– Да, очень, – Эркин заставил себя улыбнуться. – Нас даже называли, как это по-русски, сладко…

– Сладкоежки?

– Да, сладкоежками.

– Ну и ладушки. Это вот соки…

– Соки и возьму, – кивнул Эркин уже уверенно. – А печенье, какое получше, посмотрим.

Из угловой двери появился и прошёл за прилавок похожий на девушку молодой парень. Белая куртка продавца не скрывала, а подчёркивала военную выправку. У Эркина всё тело напряглось, как перед броском. Сворник?! Ну… Парень окинул их недружелюбным взглядом. Фёдор, безмятежно разглядывавший прилавок, вдруг взял с прилавка большую десятифунтовую гирю и небрежно повертел в руках, продел в дужку палец.

– Что… вам угодно? – сухо спросил парень, глядя на Фёдора.

Фёдор, продолжая вертеть на пальце гирю, кивком показал на Эркина. Дескать, все вопросы к нему, а я так… при нём. Парень так стиснул зубы, что вздулись желваки, и перевёл взгляд. Эркин ответил столь же твёрдо и недружелюбно, и чувствуя, как неукротимо поднимается, захлёстывает его холодная волна ненависти, улыбнулся и сказал:

– Мне нужны соки, сэр. И печенье.

– Деньги.

– Это кто ж наперёд платит? – очень удивлённо поинтересовался Фёдор, раскачивая на пальце гирю.

Парень переводил взгляд с Эркина на Фёдора и обратно. Эркину даже на мгновение показалось, что он узнал Фёдора, но показалось, конечно, откуда… Наконец парень выдавил:

– Какой тебе?

Рядом с каждой банкой и коробкой стояла табличка с цифрами. Цена – догадался Эркин. Ещё пока они ждали, он прикинул, что купит. И теперь уверенно показал на банку с нарисованным апельсином.

– Этот, сэр.

Говорить с беляком по-английски и без «сэра» было ему слишком трудно.

Быстрый удивлённый взгляд.

– Ты знаешь, сколько это стоит?

– Да, – кивнул Эркин. И добавил: – Я вижу ценники, сэр.

Парень поставил банку на прилавок.

– Что ещё будешь брать? – спросил он