Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И что значат для него каких-нибудь пятьдесят лет, которые мне предстоит прожить за океаном, изображая из себя простого смертного?!»
Я повернулся и направился в предоставленную мне спальню. До самого рассвета я просидел там, глядя на море и усеянное звездами небо. Открыв дверь в маленькое помещение, где находился саркофаг, я обнаружил свежие цветы. Надев золотой капюшон с маской и перчатки, я улегся внутрь саркофага и закрыл глаза. До меня по-прежнему доносился легкий аромат цветов.
Наступал самый пугающий момент – момент утраты сознания. Практически на границе сна я услышал вдруг женский смех. Она смеялась долго и весело, как будто разговаривая с кем-то. В тот момент, когда меня почти полностью поглотила темнота, перед моими глазами возникли ее откинутая назад голова и белоснежная шея.
Глава 15
К тому моменту, когда я открыл глаза, в голове у меня созрела идея. Она приняла такие отчетливые формы и настолько захватила меня, что я почти забыл о мучающей меня жажде и натянутых от напряжения венах.
– Пустое тщеславие, – прошептал я.
Однако идея казалась мне такой заманчивой!
Нет, нельзя даже думать об этом. Мариус велел мне держаться подальше от святилища, к тому же он должен вернуться к полуночи, тогда я и расскажу ему о своей идее. И он… а что он? Он только печально покачает головой.
Я пошел бродить по дому и увидел, что все в нем точно так же, как и прошлым вечером: повсюду горят свечи, а в распахнутые окна льется мягкий свет угасающего дня. Мысль о том, что я вскоре должен буду уехать отсюда, казалась мне невозможной. Еще менее вероятным казалось то, что я никогда не вернусь сюда и сам Мариус покинет этот восхитительный дом.
Я почувствовал себя совершенно несчастным. И вновь в голову мне пришла прежняя идея.
Нет, пожалуй, я не осмелюсь на это в его присутствии. Я сделаю это один, тайно, чтобы он ничего не узнал и я не почувствовал себя дураком.
Нет, я не должен так поступать. Ничего хорошего не получится. И все останется по-прежнему.
Но если так, то почему бы не сделать это? Почему бы не сделать это прямо сейчас?
Я продолжал ходить кругами по всему дому – через библиотеку и галерею, через комнату, заполненную клетками с обезьянами и птицами, через другие залы и комнаты, которых прежде не видел.
Однако идея прочно засела в моей голове. А раздирающая мне внутренности жажда только усиливала мою импульсивность, делала меня менее терпеливым, лишала способности трезво мыслить и правильно оценивать все то, что рассказал мне Мариус, и то, чем может грозить мне неповиновение его приказу.
Его не было в доме. В этом я был совершенно уверен, ибо досконально осмотрел все до единого помещения. Свое предназначенное для сна убежище он сохранял в тайне. К тому же я знал, что существуют тайные, известные только ему ходы, через которые он мог в любое время попасть в дом или выйти из него.
Дверь, ведущую на лестницу, по которой мы спускались в святилище Тех, Кого Следует Оберегать, я нашел легко. И она оказалась незапертой…
Я стоял в гостиной с оклеенными бумажными обоями стенами и прекрасной мебелью из полированного дерева и не отрываясь смотрел на часы. Еще только семь часов вечера! До возвращения Мариуса еще целых пять часов! Пять часов сжигающей мучительной жажды! И эта идея… Эта идея!
Еще не сознавая, решился я или нет, я повернулся спиной к часам и пошел обратно в свою комнату. Я понимал, что сотни таких, как я, мучились подобными идеями прежде. А как хорошо он описал гордость, которую испытывал при мысли о том, что ему, возможно, удастся пробудить их к жизни. О том, что он сумеет заставить их двигаться.
Нет, я непременно должен сделать то, что задумал, даже если из этого вообще ничего не выйдет, что, скорее всего, и случится. Но я непременно хотел спуститься туда один и сделать это. Возможно, в какой-то степени мое желание было связано с Ники. Не знаю… Не знаю!..
Я вошел в свою комнату, освещенную поднимающимся от поверхности моря сиянием, и открыл футляр скрипки. Потом долго смотрел на лежащий передо мной шедевр Страдивари.
Я не умел играть на скрипке, однако мы поистине непревзойденные мастера подражания. Как сказал Мариус, я отличаюсь умением наблюдать и выдающимися способностями. А я так часто наблюдал за Ники, когда он играл!
Я подтянул смычок и протер струны из конского волоса маленьким кусочком смолы – именно так всегда делал Ники.
Всего пару ночей назад сама мысль о том, чтобы притронуться к этой вещи, была мне невыносима. А голос скрипки причинял мне невыносимую боль.
И вот теперь я вынул ее из футляра и понес через дом точно так же, как когда-то нес ее за кулисами Театра вампиров, собираясь вложить в руки Ники. И, даже не помышляя в тот момент ни о каком тщеславии, я направился к лестнице, ведущей в подземное святилище, все ускоряя и ускоряя шаги.
У меня было такое впечатление, что именно Мать и Отец манили меня к себе, в то время как сам я был напрочь лишен собственной воли. Я больше не вспоминал о Мариусе. Для меня вообще перестало иметь значение что-либо, кроме того, что я должен как можно быстрее спускаться по узким и сырым каменным ступеням, мимо окон, в которые залетали соленые морские брызги и проникал тусклый вечерний свет.
Моя одержимость становилась настолько сильной и всеохватывающей, что я даже приостановился, засомневавшись вдруг, исходит ли идея действительно от меня. Однако глупо было даже думать об этом. Кто еще мог внушить ее мне? Те, Кого Следует Оберегать? Вот это уже истинное тщеславие! Да и откуда им знать, что за хрупкий и удивительный маленький деревянный инструмент держу я сейчас в руках?
Он способен издавать звуки, которых никогда не слышал Древний мир, такие человеческие и так трогающие души
