Эта безумная Вселенная - Эрик Фрэнк Рассел

Они знали свое дело. Между полуночью и рассветом они не изменились ни на волосок, когда бесстрастно шагали в колонне к шлюпке. Ид-Ван пришел окинуть их последним взглядом. Каждый шел в точности так, как ходил послуживший для него образцом пленник, так же размахивал при ходьбе руками и имел то же выражение лица. У каждого был при себе заплечный мешок со всем содержимым и миниатюрный дротикомет.

Шлюпка взмыла над деревьями и понесла их сквозь тьму. Немногочисленные существа, обитавшие на деревьях, были возмущены тем, что нарушили их покой, и подняли писк.

— Я не вижу ни одного корабля, — отметил Ид-Ван, глядя на небо, — Ни одного следа ракеты меж звезд. У них нет ничего, кроме этих их неповоротливых воздушных машин, которые с трудом пробираются сквозь облака. — Он вздохнул. — Когда наступит срок, эта планета сама упадет к нам в руки, как карда-фрут с ветки нодуса. Все это слишком просто, слишком элементарно. Иногда я даже думаю, что было бы интереснее, если бы мы хоть однажды встретили сопротивление.

Би-Нак решил промолчать — двое суток, проведенных на вахте в обществе неугомонного Ид-Вана, лишили его силы спорить. Он зевнул, посмотрел воспаленными от недосыпа, равнодушными глазами на звезды и поплелся следом за Ид-Ваном на корабль.

Ид-Ван направился к шаровым датчикам движения. Их было восемь — как и улетающих разведчиков. Внутри каждой сферы горел яркий огонек, обозначая сияние далекой жизни. Он смотрел, как точки перемещаются и уменьшаются по мере удаления разведчиков. Немного спустя вернулась шлюпка и доложила отом, что все восемь благополучно достигли земли. Точки продолжали светить, но больше не менялись. Ни одна не шелохнулась до тех пор, пока небо на востоке не пронзил алый луч солнца.

Олли Кампенфельдт поставил на поднос еще один нетронутый стакан, хмуро глянул в черное окно и сказал:

— Уже два часа как стемнело. Они целый день где-то ходят. Без завтрака, без обеда, без ужина. Человек не может питаться святым духом. Не нравится мне это.

— И мне тоже, — поддакнул один из его собеседников. — Может, что-нибудь случилось?

— Если бы один из них сломал ногу или шею, второй вернулся бы и сказал нам, — заметил другой собеседник. — И потом, если бы речь шла не о них, я бы сам предложил начать поиски. Но мы все знаем эту парочку. Джонсон и Грир уже не в первый раз уходят в лес. Небось, насмотрелись фильмов про Тарзана. Это просто великовозрастные мальчишки.

— Джонсон — не мальчишка, — возразил первый, — а бывший флотский тяжеловес, которому до сих пор не сидится на месте.

— Ну, возможно, они просто заблудились. Здесь заплутать легче легкого, собьешься с дороги — и все. Я сам четырежды ночевал в лесу и…

— Мне это не нравится, — решительно перебил его Кампенфельдт.

— Ну хорошо, тебе это не нравится. И что ты будешь делать? Позвонишь в полицию?

— У нас нет телефона, и вам всем это отлично известно, — отрезал Кампенфельдт. — Кто согласится тянуть провод в такую глухомань? — Он задумался, устало хмурясь, и потер лоб. — Ждем до утра. Если не вернутся, я пошлю Сида на мотоцикле к лесничим. Чтобы никто потом не говорил, что я сидел на заднице и ничего не делал.

— Это решение настоящего мудреца, Олли, — одобрил один из собеседников. — Ты заботишься о детях природы, а они позаботятся о тебе.

Раздался добродушный смех. Через полчаса о Джонсоне и Грире никто уже и не вспоминал.

Было еще довольно рано, когда операторы группы слежения ворвались в капитанскую каюту, забывшись настолько, что даже не приняли форму Ид-Вана. Главный из троих, который так и остался круглым и светло-фиолетовым, бешено жестикулировал щупальцами.

— Две исчезли, капитан.

— Что за «две» и куда они исчезли? — осведомился Ид-Ван зловеще.

— Две динамические искры пропали.

— Вы уверены?

Не дожидаясь ответа, Ид-Ван бросился к датчикам.

Все обстояло именно так. В шести сферах мерцали крошечные светлячки. Две были тусклыми. Прямо у него на глазах потемнела еще одна. Потом стремительно, одна за другой, еще три.

Появившийся командир группы разведки спросил:

— В чем дело? Что-то случилось?

Очень медленно, почти по слогам, Ид-Ван ответил:

— Только что шесть разведчиков лишились жизни, — Он тяжело дышал и, похоже, с трудом верил своим глазам. — Эти приборы говорят, что они мертвы, а если они действительно мертвы, то не могут больше сохранять форму. Их тела самостоятельно вернут себе облик их предков. Вы все понимаете, что это означает…

— Полный провал, — произнес командир группы разведки, мрачно глядя на шары.

Два последних огонька померкли.

— Общая тревога! — закричал Ид-Ван, на которого это зрелище подействовало как удар током. — Закрыть все иллюминаторы! Задраить люки! Подготовиться к взлету! — Он яростно накинулся на По-Дука: — Ты — пилот! Что хлопаешь глазами, как только что вылупившийся эбельминт? Марш за пульт, идиот, — нельзя терять время!

Ид-Ван краешком глаза заметил сквозь иллюминатор нечто продолговатое и блестящее, но слишком быстрое, чтобы можно было его разглядеть. Оно исчезло едва ли не прежде, чем показалось. Но производимый им шум был слышен еще долго. Леденящий душу вой.

Радиотехник доложил:

— Идут мощные сигналы, их источник где-то близко…

Под днищем корабля что-то чихнуло, заискрило и снова чихнуло. От искр загорелось высокое дерево, которое пощадил огонь при приземлении ригелиан. Дым, наверное, был виден с расстояния в несколько миль. Ид-Ван приплясывал от нетерпения. Потом кинулся в рубку.

— Давай же, По-Дук, взлетай!

— Мы еще не развили достаточную подъемную силу, капитан, и приборы показывают, что…

— Смотрите! — завопил Би-Нак и в последний раз обратил внимание капитана на иллюминатор.

В небе темнел стремительно приближающийся клин из семи точек. Точки удлинились и отрастили крылья. Они беззвучно пронеслись прямо над кораблем. От днищ летательных аппаратов отделились черные комки, полетели вниз, на корабль ригелиан.

Запоздавшего рева самолетов пришельцы так и не услышали — его заглушил ужасный грохот бомб.

И тогда ригелиане превратились в последний раз — в облако молекул.

Специальный корреспондент с телевидения поудобнее устроился в кресле и пожаловался:

— Стоило мне только сунуть нос в студию, как босс кинулся ко мне и велел во все лопатки чесать сюда, показывать затаившему дыхание миру беспристрастные кадры бесчинства бешеных марсиан. Я несусь на всех парах, тут вмешивается военная авиация и задерживает меня на несколько часов. И когда наконец добираюсь, что же я вижу? — Он обиженно засопел. — Какие-то дымящиеся головешки вокруг гигантской воронки. И больше ничего. Ровным счетом ничегошеньки.