Господин маг - Дмитрий Олегович Смекалин

здоровый молодой грифон, выращенный из яйца. А теперь? Брошюра «Некоторые особенности жизни и магии шаманов народа ульта»? Только это — работа для историка, этнографа, философа, наконец. Но никак не мага жизни.

Так что он предъявить может? Какой-нибудь артефакт? В приложение к своим наблюдениям за шаманами. Это было бы не «ах», но все-таки более солидно. Только что за артефакт?

Рог-зуб, с которым он в Тьмутаракань ездил, не подходит. Его у него опричники уже один раз отбирали — опознают. И возникнет масса ненужных вопросов, а как он к кадету обратно попал. К тому же жалко. Самому нужен.

Фигурку рыси — тем более, жалко. И еще опаснее. Вдруг определят в нем артефакт, причастный к убийству Шипова. Никак нельзя.

Остается кинжал. Но его Петя не отдаст ни при каких условиях. Оружие, которое ему не раз жизнь спасало. Ни за что.

Остается провернуть аферу и выдать за артефакт ни на что не способный барабанчик. Видимо, подсознательно, такая мысль ему уже приходила, недаром же не пожалел денег на его покупку. Чувствовал, что понадобится. Надо только его немного обработать, чтобы не сиял новизной. Но это — не сложно. Только будет чистым надувательством, а Пете такое претило.

Нет, впарить покупателю втридорога какой-либо товар, приукрашая его свойства, для человека, работавшего в лавке, не просто нормально, а признак профессионализма. Но именно что — приукрашая, а не придумывая того, чего нет. Поэтому Петю так и возмутило поведение ханьца в лавке с тканями в Ханке. Назвать ткань особо легкой, почти несминаемой, даже стойкой к огню — это нормально. Но называть ее магической, когда в ней нет магии — после этого называться честным купцом уже нельзя.

В общем, почему бы не попробовать самому сделать из барабанчика шаманский артефакт? По тому же принципу, что амулеты «жизни» делал. Воспользовавшись набором с кафедры артефакторики. Ничего серьезного не получится, конечно, Птахин ни одного шаманского заклинания не знает, но ведь карты «жизнью» он метил еще до того, как учиться начал. То есть вообще ничего не зная о магии. Наверное, и «темной энергией» также пометить можно. А раз так, то есть смысл провести несколько экспериментов, когда в Академию вернется.

Но до Академии было еще далеко, а руки чесались. Вот Петя и стал проводить эксперименты, на чем «темная энергия» лучше держится. Попутно радуясь, какая же большая емкость у накопителя, что он в пещере реквизировал. Сколько уже его использует, а по ощущениям, он все такой же полный.

Результаты не слишком обнадеживали. То есть пометить энергией он мог все, что угодно. Только держалась эта метка недолго. Куда меньше, чем если метить «жизнью».

Хорошо бы на живых созданиях попробовать, да где же их взять в поезде посреди зимы. Снежинки иногда «снежными мухами» называют, но это только фигура речи. Ну а всяких там клопов и тараканов Петя первым делом шуганул, когда в купе зашел. Выучил он соответствующее заклинание и пользуется им регулярно. На всякий случай. Так что и на этих насекомых рассчитывать не приходится.

Остался последний вариант — собственная кровь. Проверил, выдавил каплю на донышко барабанчика. Сработало. Не сказать, чтобы очень хорошо, но «темную энергию» Петина кровь впитывала неплохо. Только при высыхании три четверти от нее теряла. Или даже больше. Но что-то все-таки оставалось.

Петя поморщился. Что-то шаманская магия из него в буквальном смысле кровь пьет. Каждый вызов «рыси», считай, стакан тратить приходится. Еще и на переделку барабана ее трать. Хорошо хоть что ранки потом не досаждают. «Малое исцеление» и от них даже следа не остается. Но есть в этом что-то неправильное…

Впрочем, неодобрение открытых свойств шаманской магии не помешало кадету отнестись к своей работе творчески. Рисунок на коже он полностью свел, чтобы не осталось ассоциаций с магазинным сувениром. Затем вместо него нарисовал кровью несколько переплетающихся иероглифов, которые из своей тетрадки перерисовал. Было там несколько таких — более сложных и нарисованных отдельно. Вроде как, иллюстрации. Возможно даже схематическое изображение заклинаний. Хотя — маловероятно. Петя в них на пробу вливал «темную энергию», но никакого видимого эффекта не получил. Но энергию впитывали.

Потом деревянную часть барабанчика покрасил собственной кровью целиком. Дал высохнуть, а затем уже «жизнью» обработал с помощью волевой магии. Тем самым укрепил материал, а заодно сделал его на вид потемневшим от времени, а местами — потертым. В общем, постарался на славу.

Кстати, после проведенной обработки «темная энергия» из барабанчика рассеиваться, практически, перестала. Реально какой-то амулет получился. Жаль — пустышка. Но для отчета и диплома выглядит очень достойно.

В этих праведных трудах Петя благополучно доехал до столицы и был неприятно удивлен, когда на платформе его встречали жандармы. Петя застонал про себя:

— Ну когда же они от меня отстанут!

При этом сделал вид, что рад проявленному к нему вниманию и по-деловому спросил:

— Гостиница все та же?

Оказалась та же. Куда кадета «под белы руки» и доставили.

— Хоть что-то хорошее, — опять же про себя отметил Петя: — Все равно, на пару дней до поезда в Баян где-то надо было устраиваться. А эта гостиница в прошлый раз была бесплатной, надо надеяться, такой и осталось.

Нельзя сказать, чтобы подобная встреча удивила Птахина так уж сильно. Возможность такого развития событий он предполагал. Понимал, что с опричниками еще придется объясняться, но предпочел бы обойтись пересылкой отчета по почте. После согласования его с преподавателями и, хорошо бы, с ректором.

Но, что есть, то есть. Придется доказывать опричникам свою бесполезность здесь и сейчас. Петя усмехнулся:

— Даже забавно. Приходится думать не о том, как представить себя в лучшем виде, а, наоборот, плохом. Но при этом не перегнуть палку. То есть расстаться навсегда, и при этом не поссориться. Трудная задача.

О том, что его обвинят в провале миссии и убийстве Шипова, кадет не слишком беспокоился. Во-первых, доказательств никаких нет, наоборот, все видели, как опричника дух когтями рвал, а во-вторых, он себе запретил даже думать на эту тему. Чтобы не вызвать подозрений.

В гостинице Петя перемен не заметил, разве что поселили его в другой номер. А так все та же мебель без изысков и жандармы в качестве коридорных. Столовой (ресторана, кафе) не появилось.

Впрочем, отдохнуть и поесть ему жандармы не дали. Дали закинуть вещи в номер и повели куда-то дальше. Куда? Не сказали, но догадаться было не сложно. В камеру через гостиничный номер не водят, значит — к начальству. Поэтому написанные в дороге отчеты Петя прихватил