Охота на Минотавра - Николай Чадович

До отхода поезда еще оставалось какое-то время, и пока Япончик проверял явку своих людей, отобранных не с кандачка, а по совету таких авторитетных в городе бандитов, как Рувим Каплун и Савка Ломовик, Джон Рид решил сбегать на Привоз, располагавшийся буквально в двух шагах от вокзала, на что указывал характерный селедочно-фруктовый дух, проникавший сюда даже сквозь ароматы угольной гари и машинной смазки.

Не то чтобы он нуждался в съестных припасах или каких-то дорожных мелочах вроде игральных карт или штопора, а просто хотел обозреть один из самых известных на европейском континенте рынков, о чудесах которого был много наслышан заранее.

Торговля начиналась еще на дальних подступах к Привозу и носила характер навязчиво-насильственный, чему в немалой степени способствовало громадное количество дезертиров, нашедших здесь свой приют и свой источник существования. Зазывные крики продавцов оглушали свежего человека, как рев шторма, но и эта сумятица голосов порождала порой свой девятый вал, свои незамысловатые перлы:

– Утка, копченая утка! Всего пять рублей штука! Если бы она могла за себя сказать, так попросила бы больше!

– Огурцы в рассоле, огурцы в рассоле! Чтоб вы так жили, как эти огурцы!

– Чеснок, дешевый чеснок! Папа римский имел бы большое счастье понюхать этот чеснок!

– Голуби, чистопородные голуби! Незаменимы в диетическом супчике, а если надо, слетают в Китай и обратно!

На слегка ошарашенного Джона Рида налетела распаренная баба, размахивавшая, словно флагом, огромными полосатыми подштаниками.

– Мужчина, исподники, как на вас пошитые! – Она попыталась примерить свой товар прямо поверх костюма клиента. – В точности по фигуре! Берите, сильно не пожалеете!

Бабу оттеснил в сторону одноногий моряк, торговавший заплесневелым трубочным табаком, который, по его словам, был добыт водолазами из трюма английского корабля «Черный принц», во время Крымской кампании затонувшего у Балаклавы вместе со всей войсковой казной. К табаку прилагалась нарисованная от руки карта местонахождения легендарных сокровищ.

Джон Рид от такого счастья деликатно отказался, но заманчивые предложения следовали одно за другим – патентованные пилюли против полового бессилия, коллекционные вина из подвалов святейшего князя Воронцова, французские подмышники, российские ордена, турецкий кофе, венецианское стекло (на диво мутное), античные монеты в большом ассортименте, медный почтовый рожок середины прошлого века, подзорная труба, переделанная в микроскоп («Кого сейчас тянет к звездам? – печально молвил продавец. – Зато все интересуются зловредными бациллами».), сильно расстроенная тальянка, нательный крест с животворящими мощами святителя Николая Тмутараканского, обувные стельки, излечивающие мозоли и подагру, винтовочный обрез, валенки с коньками (это в августе-то месяце!), револьвер «бульдог» с единственным («Но верным!») патроном в барабане, медвежья желчь, с виду похожая на обыкновенный деготь, пара кастетов (комплект для обеих рук), ножные кандалы, якобы снятые с самого Котовского, номерная бляха последнего одесского городового и прочая, и прочая, и прочая…

Несмотря на то что предприимчивые торгаши устроили на залетного иностранца настоящую охоту, он пробился-таки в глубь рынка и приступил к осмотру его сомнительных достопримечательностей, как движимых, так и недвижимых. К числу первых, например, относились такие ветераны Привоза, как тетя Песя Лапидус, не отходя от прилавка родившая, а главное, воспитавшая семерых сыновей, впоследствии ставших украшением банды Япончика, или отставной солдат Овсей Зуб, изрубленный под Мукденом самурайским мечом до такой степени, что сейчас деньги за свой грошовый товар он принимал пальцами босой левой ноги.

Очень скоро выяснилось, что купить здесь можно практически все, включая недавно побеленную будку таможенного поста, единственную на всю округу водонапорную башню, юных персидских невольниц, за которых выдавали бесстыжих бессарабских цыганок, и любую из маячивших на рейде роскошных яхт.

Впрочем, удивило Джона Рида не это, а колоссальная разница в ценах на один и тот же товар, продаваемый в разных концах рынка. Так, например, фунт осетровой икры, за который возле входа просили десятку, в дальнем конце Привоза тянул всего на трояк, а стоимость кавунов, баклажанов и яблок на дистанции в пятьсот шагов падала раз в пять.

Сей феномен Джону Риду запросто объяснила одна веселая деваха, торговавшая вразвес россыпными спичками:

– Ты на воротах вещь купил и домой довольный пошел, а если в конец базара за дешевкой сунешься, можешь и без кошелька остаться. На риск у нас скидка.

Глядя на все это великолепие, как-то не верилось, что крупнейшие города России, в том числе и обе столицы, объяты голодом. Здесь даже позволяли отведать предлагаемый товар – колбасу, вино, сыр, фрукты, – правда, не всем подряд, а только солидным на вид клиентам.

Дабы не возвращаться в вагон совсем уж с пустыми руками, Джон Рид приобрел бутылку «настоящего» ямайского рома, имевшую на горлышке еще и висячую сургучную печать, круг тминной колбасы и томик апокрифических мемуаров великого инквизитора Томаса Торквемады, изданный в Харькове на украинском языке.

Рискуя растерять сии сокровища (попробуй унеси три довольно увесистые вещи в двух руках!), он прибыл на вокзал за десять минут до отправления поезда. По перрону в сопровождении многочисленной свиты уже расхаживал бывший одесский градоначальник, нынче состоящий в должности комиссара Временного правительства, и, кислыми улыбочками отвечая на приветствия бандитов, довольно внятно бормотал себе под нос:

– А щоб вам туды не доихать и назад не вернуться…

Япончик, покуривая в открытое окно вагона, сдержанно сказал:

– Мистер Рид, я могу задержать поезд и на сутки, но зачем начинать наш вояж с такой дурной приметы. Всем было строго приказано: за четверть часа до отъезда лежать на полках зубами к стенке.

– Простите, немного запоздал, – извиняющимся тоном молвил Джон Рид. – Хотелось напоследок еще раз подышать воздухом этого благословенного города.

– Дышать воздухом ездят в Аркадию, а здесь дышать можно только фекалиями.

Едва Джон Рид успел разместиться в купе, как Япончик стал придирчиво рассматривать его покупки.

Со словами: «Эту набитую дерьмом собачью кишку даже нищие есть не будут!» – он выбросил колбасу на перрон, едва не угодив во фланирующего вдоль состава градоначальника, а откупоренное вино, понюхав, отставил в сторону.

– Беги на Привоз, позови сюда Шуру Рудя, – велел он через окно мальчишке-беспризорнику. – Шоб он через пару минут был здесь.

Пока мальчишка исполнял приказание, Япончик небрежно полистал книжку, посредством которой Джон Рид намеревался скрасить дорожную скуку.

– Знаю я этого Торквемаду, – сказал он, поморщившись. – Раньше он в Харьковском уголовном суде письмоводителем служил. За всех сочиняет. И за царицу Клеопатру, и за хана Мамая, и за самого Гришку Распутина. Лишь бы платили.