Русские во Второй мировой войне - Анатолий Уткин

Предательская тишина опустилась на германские позиции к западу от Белгорода и к югу от Орла. Движение машин прекратилось. Но загрохотало далеко на юге — к югу от Харькова началось формирование ударных колонн. Германское радио красочно рассказывало о приеме Манштейна в Бухаресте. Антонеску получил «Золотой щит Крыма» по случаю годовщины взятия Севастополя. Повесив медаль, фельдмаршал Ман-штейн немедленно вылетел к войскам и разместился в штабном вагоне на путях, по которым его танки сейчас рванут на север, к Курску.

Германским войскам зачитали специальное послание Гитлера: «Солдаты рейха! С сегодняшнего дня вы принимаете участие в наступательной операции огромной важности, от результата которой зависит будущее войны и ее результат. Более, чем что-либо еще, ваша победа покажет всему миру, что сопротивление германской армии безнадежно». Следует сказать, что, несмотря на всю тщательную предварительную подготовку, самих немецких командиров приказ наступать застал практически врасплох, поскольку вначале все воспринимали происходящее как всем уже давно надоевшие учения.

Русское слово «началось» английский историк Эриксон считает в определенном смысле непереводимым. Так вот, «началось» в 5.30 утра 5 июля 1943 года. Началась операция «Цитадель». В лирических тургеневских местах, в лучшее, святое время года противник обрушил на советский фронт все, что имел, твердо веря, что летом германская армия непобедима. Гитлер требовал перехватить стратегическую инициативу.

Северный фланг

Рокоссовский едва не погиб под немецкими бомбами — спасло неожиданное желание отдать приказ о создании радиосвязи в офицерской столовой — это и уберегло командующего Центральным фронтом от германского авианалета.

В самом начале июля допрос сбитого пилота «Хейнкеля-111» на Воронежском фронте дал информацию, что идет массированная переброска немецкой авиации из Крыма к Харькову. 4 июля 1943 года в Белгородском секторе сапер-словенец дезертировал из германской армии и сообщил, что немцы начнут наступление в 3 часа ночи 5 июля. Следующей ночью патруль Красной Армии захватил немца на «ничейной земле». Рядовой Фермелло подтвердил слова словенца и указанную дату.

В ночь 3-го июля германские саперы трудились безостановочно, нейтрализуя мины и прокладывая пути немецким танкам. (Они тренировались на старых советских минных полях). С немалым успехом: десять саперов за несколько чалов ликвидировали 2700 мин (одна мина в минуту) в секторе Бутово. Рассвет 4 июля был жарким. Рокоссовский выдержал паузу до последнего — лишь за 20 минут до начала немецкого наступления заговорили орудия Центрального фронта — он отдал та-кой приказ, не дожидаясь уведомления Сталина. Его поздние воспоминания содержат выражение «симфония из ада». В ответ здесь, на северном фланге, заговорила германская артиллерия, и пехотные войска вермахта, выскакивая из балок — оврагов, столь характерных для русской средней полосы, бросились в прорыв.

Обергренадир Гюнтер Борхерс нашел время для последней дневниковой записи: «Я в команде огнеметчиков, и мы будем в авангарде атаки роты. Это смертельный номер. Мы должны пробежать 30 метров до русских позиций, прежде чем начать огонь. Это как раз время написать завещание»[60]. Без четверти три пять групп «Юнкерсов-87» пересекли немецкую границу и начали яростную бомбардировку квадрата вокруг Бутово. Десять минут длилась эта бомбардировка, а затем в дело вступила германская артиллерия и небельверферы.

Пользуясь темнотой, батальоны 9-й армии фельдмаршала Моделя, прикрываемые танками, выступили против Центрального фронта. Модель хотел пробить оборону сразу. Он поставил впереди девяти пехотных дивизий дивизию новых самоходных орудий «фердинанд». Замысел Моделя был таков: низвести острие атаки до малых пятнадцати километров и по ходу наступления постоянно вводить в бой новые подразделения, не давая русским опомниться. За огромными «тиграми» так называемым «танковым клином» шли «пантеры» и «PzKw IV». Группами примерно по сто танков шли танки меньшего калибра, средние и легкие. Все они постоянно производили выстрелы, и зрелище изрыгающих на ходу огонь мощных танковых пушек было не для слабонервных. Они были встречены огнем невероятной плотности, такого германская армия еще не видела.

Делится радист «тигра»:

«Как только мы начали наступать, русская артиллерия начала вспахивать землю вокруг нас. Иван, со своим обычным хитроумием, приготовил свои пушки за недели вперед и продолжал концентрировать их даже под нашим артиллерийским огнем этим утром. Весь фронт представлял собой гирлянду вспышек. Казалось, что мы попали в огненное кольцо. Четыре раза наши доблестные «Росинанты» шли вперед, и мы благодарили судьбу за нашу хорошую крупповскую сталь».

Под защитой брони шла пехота, вооруженная карабинами и гранатами. Более тяжело оснащенные войска и техника двигались в бронетранспортерах и грузовиках. Строго говоря, это был полный отход от Гудериана, де Голля и Тухачевского к Мольтке-младшему, Жоффру и Хейгу, от идей мобильного использования танков к использованию их как большого щита для пехоты. От убедительных уроков Второй мировой войны к заре танковой стратегии в Первой мировой войне. Надежда на то, что какие-то из танков уцелеют даже в этом аду и в конечном счете прорвутся на простор.

На переднем крае советские сорокапятки могли рассчитывать лишь на поражение гусениц, и, почти обреченные, наши артиллеристы отчаянно били по новеньким гусеницам огромных «тигров». Часто пушкой, в последние секунды бившей прямой наводкой, управлял единственный оставшийся в живых артиллерист. Антитанковые взводы с противотанковыми гранатами и бутылками с зажигательной смесью залегли на дно окопов, они ждали, когда мощные «тигры» перевалят через земляные укрепления и обнажат оставшимся в живых свою менее мощную тыльную броню. В данном случае упорство обороняющихся дало свои результаты, солдаты Моделя залегли, делая несколько метров за бросок. Их встретил автоматный огонь и гранаты не отступающего противника. Модель вызывает самолеты.

В полдесятого утра 20-я танковая дивизия дошла до маленького городка Бобрик. А 58-й полк гренадеров перешел Оку и захватил Новый Хутор.

На стыке 15-й и 81-й стрелковых дивизий 13-й армии начала образовываться брешь, и немцы обнаружили ее немедленно. Пятнадцать «тигров» рванулись в прогал, ведя за собой меньший калибр. Под их гусеницами оказалась первая линия советской обороны. К концу первого дня немецкого наступления Модель вклинился на 7 километров в глубину советских оборонительных позиций северного сектора. Для развития успеха Модель уже приготовил к югу от Орла две танковые и две механизированные дивизии. К чести Рокоссовского нужно сказать, что он сразу определил, что немцы не выложились полностью и у них есть сильные резервы.

Противотанковые батареи Красной Армии сражались до последнего солдата, а противотанковые взводы грудью вставали против германской стали.

Медленно отступающему Рокоссовскому в полдень показалось, что он разгадал замысел немцев — те шли не к всегдашней их цели — железнодорожной колее (в данном случае близ станции Поныри), а западнее, в направлении Ольховатки. В этом случае принятый вариант обороны следовало менять. Теперь некогда было держать 2-ю танковую армию в «золотом» запасе, следовало помогать перенапрягшейся 13-й армии. Иначе немцы расширят фланговую зону прорыва.