Секреты, скрытые в шрамах - Эстрелла Роуз

— Это правда… — через силу дрожащим голосом выдавливает из себя Наталия. — Я… Правда… Изменила…

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, вызванная шокированным признанием бледной и плачущей Наталии.

— Наталия? — широко распахивают глаза Ракель и Терренс, удивленно уставившись на Наталию.

— Но почему? — недоумевает Ракель. — Почему ты пошла на это?

— Наталия, не покрывай эту тварь! — качает головой Терренс. — Он пытается оболгать тебя, а ты так легко соглашаешься с ним.

— Нет, Терренс, я не лгу… — издает тихий всхлип Наталия. — Твой брат прав… И… Он видел меня… В… Объятиях другого…

— О, ну наконец-то! — закатив глаза, громко восклицает Эдвард. — Я все-таки добился от тебя признания в измене! Понадобился целый месяц, чтобы ты набралась смелости!

— Черт, Наталия, как ты могла? — ужасается Терренс. — Ты же была в отношениях! Пусть и с подонком, но все-таки…

— Это получилось случайно… — дрожащим голосом оправдывается Наталия, с жалостью в мокрых глазах смотря на Терренса и Ракель. — Помутнение рассудка… Э-э-э… Немного алкоголя, который ослабил сопротивление… Я… Я не думала, что все так получится… Тот мужчина… Он… Был слишком… Настой… Очаровательным…

— И именно поэтому ты молчала? — недоумевает Ракель. — Ты боялась признаться в измене? Думала, что мы осудим тебя?

— Ты даже пришла к ним ужин и пыталась делать вид, что у вас все хорошо, — добавляет Терренс. — Я не понимаю, зачем? Зачем все это было сделано?

— Это была его идея, — тихо отвечает Наталия, указав пальцем на Эдварда. — Он вынудил меня поехать на тот ужин и делать вид, что ничего не случилось. Хотя я вообще не хотела его видеть и согласилась бы поужинать с тобой и Ракель, только если этого человека не было бы с нами.

— Что? — Терренс переводит полный злости взгляд на Эдварда. — Так ты, мразь, решил целый спектакль устроить! Думал, что мы ничего не заметим и продолжим радоваться за вашу пару!

— Я не сделал ничего плохого, — с гордо поднятой головой нагло заявляет Эдвард. — Просто хотел немного проучить твою подружку за предательство и заставить ее мучиться. Вот я и заставил эту жалкую актрису строить из себя невинную овечку и продолжать быть для вас тем милым ангелочком, каким ты и твоя невеста всегда ее знали.

— Проучить? А чего бы ты этим добился? Раз Наталия и решилась изменить тебе, значит, ее что-то не устраивало в тебе! Не уделял ей достаточно внимания, придирался к ней, оскорблял, унижал… Может быть масса причин!

— Теперь ты видишь, какая у тебя подружка! Не удивлюсь, если она однажды предаст тебя, Ракель или Анну. Не станет оклеветанной, какой ее сделал Саймон Рингер с целью поссорить твою невесту с ней. А на самом деле пойдет против вас ради своих интересов. Эта стерва запросто предаст и своих друзей и закончить с ними дружбу.

— Здесь только ты готов пожертвовать дружбой и любовью своей семьи, — холодно, уверенно заявляет Ракель. — А раз измена была — значит, что-то было не так. Уж не знаю, как сильно ты извел Наталию, но уверена, что причина была серьезная. Ибо просто так влюбленные не расстаются.

— А ты спроси у нее, — грубо бросает Эдвард и переводит взгляд на Наталию. — Давай, Рочестер, расскажи своим друзьям, какого черта ты решила изменить мне! И что я сделал не так, раз ты начала бегать по мужикам и спать с ними!

— Да? — округляет глаза Наталия и скрещивает руки на груди, уставив на Эдварда презренный взгляд. — А может, ты лучше расскажешь о своих похождениях? Мне будет интересно послушать, скольких баб ты уже успел перебрать после нашего расставания! Или может, во время отношений… Сколько грязных проституток побывало в твоей постели и оставило неудовлетворенным! Видно, что ни одна из твоих швабр не смогла подойти твоим высоким требованиям и огромному эгоизму. Все сбежали после первой же ночи любви.

— Сейчас я с удовольствием буду знакомиться с хорошими девушками. Буду добиваться самую лучшую, которая не будет испорченным материалом, использованный много раз. Она может не быть девственницей, но у нее нет никакого права даже думать о том, чтобы лечь в постель к чужому мужику. Я ни за что не буду встречаться и тем более жениться на местной проститутке, с которой спал уже едва ли не весь Нью-Йорк.

— Так, за словами следи, крысеныш! — резко бросает Терренс. — Я не позволю тебе оскорблять Наталию в своем собственном доме в моем присутствии. И требую проявить к ней уважение и не называть такими словами.

— О, надо же, ты тоже защищаешь свою подружку! — удивляется Эдвард и хмыкает с кривой улыбкой. — Ну ты даешь, братец! Может, ты сам попросишь ее рассказать все подробности того, как она кувыркалась с каким-то уродом, пока была в отношениях? То, сколько раз она занималась сексом до встречи со мной. И то, сколько мужиков успело сбежать от нее. Наверное, в ее послужном списке еще только тебя одного. Не успела она охмурить тебя, ибо Ракель успела забрать себе.

— Откуда в тебе сколько агрессии, Эдвард? — качает головой Терренс. — Почему ты так сильно ненавидишь ее и вымешаешь все зло на ней? Да, измена это ужасно и непростительно, хотя бы в этом ты прав. Но опускаться до таких оскорблений — это уже слишком!

— Ты сам был таким же, вспомни. Ни в чем не разобравшись, ты рехнулся и поверил, что Ракель тебе изменяла и имела проблемы с головой. Ты стал потенциальным пациентом психиатрической клиники. А теперь, когда все забыли об этом, ты строишь из себя святого и говоришь, что правильно, а что — нет. Если и давать советы, то только не тебе, Терренс. Лучше уж помалкивай и не раскрывай свой рот.

— Я совсем не узнаю тебя, брат… Раньше ты хоть как-то пытался строить из себя хорошего и доброго парня, который и мухи не обидит. Но сейчас ты стал каким-то невоспитанным быдлом. Неужели это результат недостатка внимания отца? Может, если бы он уделял тебе хоть немного любил тебя, то ты бы стал совершенно другим. А поскольку ты не получил от него ничего, кроме унижений, оскорблений и обвинений в никчемности, то в итоге превратился в озлобленного подонка, который медленно, но верно идет по его стопам и стопам дяди.

— Нет… — с испугом во взгляде резко мотает головой Эдвард. — Я не ненавижу тебя, Терренс… И тебя, Ракель… Я ненавижу только лишь дядю Майкла за то, что он лишил меня отца и отобрал у него абсолютно все. И