Бесспорной версии нет - Анатолий Ромов

Через секунду в дверь постучали.

– Да! – отозвался Иванов. – Войдите!

Дверь приоткрылась, человек спросил:

– Баграт Элизбарович?

– Баграт Элизбарович.

Мужчина вошел. Постоял перед столом. Снял кепочку, сел. Настороженно повел головой, сказал:

– Можно вас попросить запереть дверь?

– Зачем?

– Есть разговор. Не хотелось бы, чтоб мешали.

Оперативная группа видела вошедшего. Этого достаточно. Подумав об этом, Иванов подошел к двери, повернул ключ. Вернулся, сел:

– Слушаю вас.

Человек изобразил улыбку:

– Меня зовут Михаил. Фамилия Голдаев. Думаю, вы меня видели. В «Жемчуге».

– Допустим, видел.

– Баграт Элизбарович, мне очень неловко, что я пришел к вам. К незнакомому человеку.

– Ничего страшного.

– Но у меня нет другого выхода.

Голдаев достал записную книжку. Подцепил ногтем клочок бумажки, положил перед Ивановым:

– Вот.

На неровном клочке была выведена цифра восемьдесят. Насколько Иванов понимал в расчетах лобовиков, восемьдесят означало, что выдавший бумажку остался должен Голдаеву восемьдесят тысяч рублей. Чуть ниже стояла дата: 29.01. Двадцать девятое января. Вексель лобовика. Подписи нет – чтобы не оставлять улик.

– Объяснить, что это? – спросил Голдаев.

– Капуста. Но не моя.

– Верно, не ваша. Это Шестопалова.

«Интересно, – подумал Иванов. – Шестопалов уверял, что у него нет и физически не может быть карточных долгов».

– Капуста Шестопалова, а идете почему-то ко мне.

Голдаев положил на стол визитную карточку Чубиева.

– Вот. Ваша визитная карточка. Я пришел к вам, потому что знаю только ваш адрес. Услугу я оплачу. Поймите меня правильно. Шестопалов меня избегает. Адресов и телефонов его знакомых, кроме вашего, я не знаю. А мне нужно хотя бы его предупредить. Повторяю, если вы мне поможете, услугу я оплачу.

Иванов изобразил раздумье. Посмотрел на Голдаева:

– Оплатите?

– Да. Три процента. Естественно, если долг будет отдан. Устроит?

Сейчас надо вести себя естественно. Так, как вел бы себя Чубиев.

– Я пока еще не знаю, что вам нужно.

– Шестопалов отдал мне только двадцать штук. Сегодня я ему позвонил, но он отказался даже говорить. Больше я с ним дела иметь не хочу. Поэтому прошу вас ему передать: с сегодняшнего дня я включаю счетчик. Аварийку[16].

Иванов посмотрел на Голдаева. Взгляд у того непроницаемый, с прищуром.

– Понятно. И какой счет вашей аварийки?

– Двести в день. Срок месяц. Ну а потом… Потом пусть не жалуется.

– Если он отдаст долг, что я получу? Три процента от шестидесяти тысяч? Или от всей суммы?

– Естественно, от всей суммы. – Оторвав клочок бумажки, Голдаев вывел на нем: три процента. – Вот расписка. Деньги ваши, если отдаст.

Повертев бумажку, Иванов спрятал ее в карман:

– Хорошо. Попробую что-то сделать. Кстати, когда он вам отдал двадцать штук? Если точно?

– Сейчас… Если точно… двадцать первого февраля.

«Двадцать первого февраля. В этот день был ограблен Гарибов. Палин чуть раньше, пятнадцатого. Два налета принесли «кавказцу» сорок тысяч…»

Голдаев набросал на перекидном календаре семь цифр:

– Мой телефон. Если что-то выясните, позвоните. С десяти до шести. Договорились?

– Договорились. Позвоню.

Голдаев встал, натянул кепочку:

– Пойду.

Открыв дверь, Иванов выпустил его. Через секунду раздался телефонный звонок. Сняв трубку, услышал голос Игоря Вязова – оперуполномоченного, сидящего в соседней комнате:

– Борис Эрнестович, у вас порядок?

– Порядок. – Иванов следил, как Голдаев за окном садится в машину. Номер видите?

– Вижу.

– Позвоните на ближайшие посты ГАИ. Пусть остановят машину… ну, скажем, за нарушение правил дорожного движения. Проверят. И тут же отпустят. Тут же. Так, чтобы он ни о чем не догадался.

– Понял.

Белая «восьмерка», развернувшись, выехала на улицу. Вряд ли приход Голдаева – проверка. Не похоже. Кому и зачем его проверять? Но если это не проверка…

Через полчаса Иванов снял трубку, набрал номер Гарибовой:

– Нам нужно увидеться по важному делу. Вы сейчас свободны?

– Что, прийти к вам?

– Нет. Я подъеду к вашему дому на машине. Минут через пятнадцать. У меня светло-голубая «Нива». Выходите и сразу садитесь.

Ждал он недолго. Выйдя из подъезда, Гарибова села рядом с ним. Поздоровавшись, он тут же включил двигатель:

– Давайте отъедем.

Проехав два квартала, остановил машину:

– Светлана Николаевна, в день, когда вас ограбили, вы спрашивали у кого-нибудь совета: стоит ли вам обращаться в милицию?

Сидит молча. Значит, вопрос ее озадачил. Шевельнулась:

– Это имеет значение?

– Имеет. От этого будет зависеть, найдем мы грабителя или нет.

– От того, спрашивала ли я у кого-нибудь совета?

– Да. Спрашивали ли вы у кого-нибудь совета?

Вообще-то, по его расчетам, скрывать ей было особенно нечего.

– Спрашивала. Но я обещала этому человеку не говорить об этом.

– И все же настоятельно прошу: назовите его.

– …Это Шестопалов.

– Шестопалов? Тогда еще один вопрос. Почему обратились именно к нему?

– Он никогда не даст плохого совета. И потом… Леша был единственным, к кому я могла обратиться. В тот момент.

– Вы ему позвонили? Или сразу поехали?

– Сначала позвонила.

– Первая?

– Конечно. Понимаете, я была просто вне себя. Готова на все.

– И Шестопалов это понял?

– Конечно. По моему голосу. Сразу спросил, что случилось.

– Потом вы поехали к нему?

– Да. Поехала и все рассказала. Леша посоветовал обратиться в милицию.

– Вы общались с Шестопаловым после этой встречи?