Человеческий фактор - Василий Головачев

– «Шприц»?

Шульга развеселился.

– Вас ничем не удивишь. Это и в самом деле пускач, стреляет нанокиллами, прицельная дальность – пятьдесят метров, опять же не имеет аналогов в мире. Но этот образец демонстрационный. В новой «кольчуге» он будет вмонтирован в ремень либо в плечевые накладки, спуск мысленный, наводка на цель – через сетчатку глаза. Впрочем, как и все системы атаки и защиты.

Иван посмотрел на Плетнёва, бесстрастно взирающего на коллекцию.

– Что скажешь?

– Игрушки, – равнодушно сказал майор. – «Вирусят» надо уничтожать наверняка, чтобы и атомов не оставалось.

– Работаем, – осклабился Косторезов. – Характеристики Бомбы Хаоса изучены, готовим техзадание для разработки многомерных излучателей. Объект должен исчезать как после разряда «нульхлопа», но без всяких световых и звуковых эффектов.

– Да! – с чувством проговорил Иван. – Было бы неплохо получить такую дубинку, особенно при открытом столкновении с «вирусятами».

– Думаете, дойдёт до прямого столкновения?

– Судя по атаке на полигон на Кеплере, останавливаться они не собираются.

– Ускорим работу.

– Главное пока – «кольчуга». Нужна помощь – скажите, привлечём лаборатории в Твери и Томске.

– Сами справимся, – проворчал начальник лаборатории.

Гостей проводили до метро. Расстались тепло.

– Куда теперь? – спросил Плетнёв, выбрав кабину.

– К Деду, – сказал Иван. – И на этом, Андрей, наша с тобой совместная деятельность закончится.

Плетнёв споткнулся, словно в него попала пуля, повернулся к полковнику всем телом. В глазах майора мелькнула тень тревоги.

– Я… тоже отстранён?

– Степану Фомичу угрожает реальная и очень серьёзная опасность. Ему нужна постоянная охрана. Твоё подразделение будет отвечать за его здоровье и жизнь. Ты против?

Плетнёв облегченно вздохнул.

– Нет.

– Вот и славно.

– А ты?

– Со мной останется Ждан и его волкодавы.

Речь шла о подразделении ВИП-охраны «Сокола».

– Кроме того, нам понадобятся надёжный тыл и оперативная группа на подхвате, – добавил Иван. – По сути, ты будешь выполнять ту же работу, только в крипторежиме.

– Хорошо.

Через минуту они вышли из метро на острове Гукера, входящем в архипелаг Франца-Иосифа. Архипелаг с тысяча девятьсот четырнадцатого года принадлежал России, а остров Гукера площадью пятьсот восемь квадратных километров был одним из десяти самых крупных его островов. На нём почти триста лет назад была построена научно-исследовательская станция, но первые стационарные поселения появились лишь в середине двадцать первого века, после создания в бухте Юрия пограничной заставы.

К началу двадцать четвёртого века на острове возникли купольные городки с населением под тысячу человек и был возведён терминал орбитального лифта, верхний вокзал которого был привязан к спутнику на высоте четырёхсот километров.

Белёсая шпага лифта, уходившая в небо, была видна над островом чуть ли не с Северного полюса. Однако, несмотря на приближение цивилизации к границам льдов, ландшафт острова почти не изменился. Ледниковые купола подтаяли, но сохранились. Потоки выводных ледников измельчали, но полностью не исчезли, несмотря на глобальное потепление. К незамерзающим и в прежние времена бухтам Юрия и Тихая добавились ещё несколько, покрывающиеся льдом на короткое время.

Семья Воеводиных жила в одном из городков, защищённых силовым куполом, расположенным на скале Рубини, разделяющей бухты Юрия и Тихую.

Корни рода генерала уходили в землю Крайнего Севера России по крайней мере на четыреста лет. Его предки, поморы, жили в Мурманской губернии, на Шпицбергене и на побережье Белого моря. Дед Степана Фомича одним из первых поселился на Камчатке, потом переехал на южное побережье острова Гукера, когда на севере начали раздавать по гектару земли для добровольных переселенцев, где и родился шестьдесят семь лет назад будущий начальник «Сокола».

От метро до жилого комплекса на двести квартир, венчающего скальное ребро Рубини, летели на флайт-такси местных аэролиний. Летели недолго, всего пять минут, но успели полюбоваться на поля мхов и лишайников вокруг города, на птичий базар – сотни чаек, буревестников и кайр чувствовали себя здесь вполне комфортно, – на скалы северного побережья острова, а Плетнёву посчастливилось заметить их обитателей – нерп.

«За нами наблюдают», – включил менар Плетнёв.

«Чую, – отозвался Иван. – Может быть, это наши парни?»

«Нет, доклады наших я получаю».

«Не зря ко мне в Управлении прицепили «комара». Хорошо бы вычислить глядунов, из какой они епархии».

«Попробуем».

Такси с двумя пассажирами (бойцы Плетнёва летели на другом флайте) спикировало на крышу дома, выстроенного в стиле «юрта», пожелало им приятного отдыха.

Вышли, разглядывая ряд машин на стоянке, среди которых выделялся белый аэрокар «БМВ» без номеров. Колпак машины был откинут, в кабине находились двое мужчин в гражданском, делающих вид, что любуются пейзажами острова.

«Сторожа?» – послал мысль Иван.

«Генеральская свита, – ответил Плетнёв. – Генерала стерегут федералы, он же под надзором».

Рядом опустилась жёлтая машина с тремя оперативниками Андрея.

– Ждите здесь, – сказал он им, переходя на обычную рацию.

Квартира Воеводиных занимала северную часть двадцать второго уровня. Лифт скользнул с высоты двадцать шестого этажа вниз, выпустил пассажиров.

Дверь открылась, как только они подошли к ней.

Квартира была четырёхкомнатной, с необычным решением внутреннего пространства: все комнаты и коридоры в ней были криволинейными, расчерченными по идеальным дугам.

Иван уже бывал в доме генерала и знал эту особенность, Плетнёв попал к нему в гости впервые, поэтому оглядывал интерьеры с интересом.

Воеводин вышел к ним в чёрном эскимосском халате с оленями, пробурчал:

– Вы опоздали на тридцать три минуты.

– Гицгер помариновал меня на двадцать минут больше, чем я рассчитывал, – виновато сказал Иван. – Пришлось изменить своё кредо.

– Что ещё за кредо?

– Откладывать на завтра всё, что можно.

– Удобное кредо.

– А потом мы посетили загон Косторезова.

– Хотите меня удивить?

– Не всё так плохо, Степан Фомич, как вы думаете, – усмехнулся Иван.

– То есть всё намного хуже? – поднял бровь хозяин, приглашая контрразведчиков в гостиную, полную старинных полок с книгами. Воеводин был библиофилом со стажем и привозил книги из всех мест России, куда забрасывала его судьба.