Деньги не главное - Линн Рэй Харрис

Она отступила и обхватила себя руками:

— Время пришло. Я уезжаю домой. Мне нужно найти другую работу, устроить свою жизнь.

Он выругался.

— Тогда иди, — огрызнулся Джек.

— Мне все еще нужен мой паспорт…

— Он здесь.

Кара моргнула:

— Он у тебя? С каких пор? Почему ты не сказал мне?

— Его доставили два дня назад.

Два дня назад? У него уже два дня был ее паспорт, и он молчал? Почему? Может, ему хотелось избежать подобной беседы?

— Почему ты так поступил?

Он прошел к столу, достал из ящика конверт и швырнул ей:

— Какая разница? Сейчас он у тебя.

Кара подняла конверт и открыла его. Ее банковская карта тоже была внутри.

— Как тебе это удалось?

Джек засмеялся, но в этом смехе не было веселья.

— Веришь или нет, Кара, но Бобби был только счастлив сотрудничать, когда ему объяснили ситуацию.

Кара поежилась, услышав угрозу, звучавшую в голосе Джека. Она провела с ним достаточно времени, чтобы знать: он способен запугать Бобби до смерти. Джек был чрезвычайно богат и могущественен. Пока они были вместе, Кара старалась не думать об этом, просто забывала. Ошибка, огромная ошибка! Если бы она помнила, то не надеялась бы на чудо, не ждала бы ответного чувства.

У нее не было ничего, что нужно Джеку. Только любовь.

Господи, неужели существует боль более сильная, чем эта? Неужели отчаяние может быть мрачнее.

— Спасибо, — произнесла Кара.

Только это слово она и смогла выдавить. Ее горло пересохло, сердце бешено билось. Было слишком поздно. Бесполезно. Джек не любит ее и никогда не полюбит. Он хочет лишь контролировать ее, как и всех остальных, кто его окружает. Это был его щит, дававший уверенность и ощущение силы.

Джек стоял, спрятав руки в карманы. Он казался обозленным, беспомощным, расстроенным. Кара и сама испытывала схожие эмоции.

— Ты не должна уезжать, — сказал он.

Кара тяжело вздохнула. Было так соблазнительно остаться, отбросить в сторону все страхи и сомнения и подойти к нему. Они бы бросились в постель и занялись любовью, растворились бы друг в друге.

Кара закрыла глаза. Нет. Она не сможет забыть. Теперь это ее проблема. Все изменилось, и она никогда не повернет время вспять.

— Боюсь, что я должна, Джек, — ответила она. — Для меня здесь уже ничего не осталось.

Прошла неделя с тех пор, как уехала Кара. Джек посмотрел на небо за окном. Почему оно такое синее? Оно должно было быть серым, как сталь, цвета печали, слез и боли, а не яркое, счастливое и жизнерадостное.

Непрошено воспоминания о последней ночи нахлынули на него. Какой же он осел! Он видел отчаяние на ее лице, знал, как она страдает. Понимал, что теряет ее. Кара потребовала большего, а он не смог ей этого дать. Пришел конец их отношениям.

Джек был готов принять его. Он ждал его.

Никогда не забыть ему взгляд Кары. Она была так разочарована, так расстроена. В этот момент Джек ненавидел себя.

Вот черт, она заставляла его чувствовать! Он безумно скучал по ней.

Джек встал из-за стола и пошел на кухню. Она была пуста, как всегда! Гостиная была пуста. И балкон. И спальня.

И внезапно он понял, что не хочет больше быть один. Он чертовски устал от этого. Схватив ключи, он вышел из квартиры и поехал вниз; направился к бару на углу улицы. Было еще рано, народ не успел набежать.

Джеку хотелось оказаться в толпе, услышать шум разговоров. Может, ему встретится женщина, которая его заинтересует, и мечты о Каре наконец покинут его.

Но почему-то мысль оказаться в постели с другой женщиной вызвала у него отвращение.

Джек нашел свободное место и сел за угловой столик. Официантка подошла, и он заказал кружку пива. Он закрыл глаза и откинулся на спинку стула.

Кара.

— Привет, Джек, — послышался до боли знакомый голос.

Перед ним стоял Якоб, точно призрак из прошлого. Застарелые гнев и боль охватили Джека, но он сдержался. Он был опустошен.

— Какого черта ты делаешь здесь, Якоб? — устало поинтересовался Джек.

Несмотря на то что прошло много лет, брат почти не изменился, разве что немного постарел. Темные волосы топорщились, как раньше. Черные глаза смотрели печально, и Джек поневоле немного размяк.

Немного, но не совсем. Якоб мучается из-за последствий собственного проступка, но он заслужил это.

— Я пришел поговорить с тобой.

Джек хмыкнул. Он уже собирался послать Якоба ко всем чертям, но тут вспомнил о Каре. Она советовала ему выслушать брата и двинуться дальше.

Что же Якоб так настойчиво пытается ему сказать? Вряд ли это что-то изменит, но если Джек выслушает, то хотя бы сможет похвастаться перед Карой. Вновь увидеть ее…

— Что ты хочешь?

— Я хочу извиниться за то, что уехал тогда.

— Немного поздновато, ты не находишь?

Ноздри Якоба раздулись. Знак раздражения, который Джек помнил с детства.

— Извиняюсь, что заставил тебя это чувствовать, — продолжал Якоб. — Знаю, каково тебе было оказаться на моем месте, и прошу прощения. Я не хотел, чтобы ты проходил через это.

— Никакие извинения не исправят прошлого.

Якоб присел за столик. Джек порывался прогнать брата, но тут принесли пиво. Он отпил, ожидая дальнейших слов. Но Якоб молча смотрел в сторону, будто бы мечтал о чем-то, и терпение Джека лопнуло.

— Как трогательно! Восстановление семейных связей, — произнес он. — Мне хочется побыть одному. Так, если тебе есть что сказать, говори. Если нет, убирайся и дай мне спокойно допить пиво.

Якоб покачал головой, в его черных глазах мелькнуло раздражение.

— Каким же ублюдком ты стал, Джек. И почему та очаровательная девушка покинула тебя?

Джек окаменел. Желание вмазать Якобу кулаком в челюсть было очень сильным.

— Не впутывай ее в это, — прорычал он.

— Почему? Она важна для тебя? Есть что-нибудь более важное для тебя, чем твои собственные горе и гнев?

Джек пришел в ярость, но пока сдерживался. Пиво заканчивалось, и он жестом попросил официантку принести еще одно.

— У тебя хорошо получается говорить о том, что важно, а что нет, Якоб. Сам же ты ничего не сделал, просто сбежал.

— Боже! А ты отгораживаешься от людей так давно, что уже даже не умеешь делать ничего иного.

Джеку в голову вдруг пришла странная мысль. Кара тоже обвиняла его в том, что он построил вокруг себя стену и закрывается от всех. И от нее. Так было безопаснее, никто не причинит боль.