Секрет Златовласки - Долли Нейл

– В ту ночь мы с вами ничем не занимались в постели! – взорвался Бенедикт. – Нет, кое-что мы все же делали, – мрачно поправился он. – Мы спали.

– Спали?

Он пожал плечами и расслабил все тело, как бы готовясь к поединку.

– Спали? – резко повторила она. До нее наконец дошло, что он хотел сказать.

– Да, знаете ли, находились в бессознательном состоянии, когда человек полностью расслабляется…

– Мы спали!

Он склонил голову, ожидая бури. И она не замедлила разразиться.

– Так вы… – Ванесса набросилась на него, как бешеный порыв урагана. – Так вы хотите сказать, что я не?..

– Овладели мной? Боюсь, что нет, – смиренно проговорил он.

– И что вы не?..

– Овладел вами? Нет.

– Мы просто все время спали! И вы думаете, я поверю? Вы что, принимаете меня за идиотку? – пронзительно вскричала она.

– Нет, за девственницу. – И Бенедикт невразумительно принялся распространяться на эту тему. – Если б в ту ночь я занимался с вами любовью, Ванесса, поверьте, наутро вы не имели бы никаких сомнений на этот счет. У вас были бы болезненные ощущения в тех местах, о которых мне не позволяет говорить воспитание…

– Воспитание – у вас? – фыркнула Ванесса. – И ваше воспитание позволило вам заставить меня думать… Вы… Вы ублюдок! – Она густо залилась краской, припомнив разговор в ресторане. Как он, должно быть, смеялся над ней!

– Зуб за зуб, Ванесса, – заметил он, но Ванесса не была расположена думать о справедливости. Она вышла из себя, и ее рука с силой обрушилась на его лицо прежде, чем она осознала, что делает.

– Это – раз. – Он произнес это так невозмутимо, что она хлестнула опять – по другой щеке. От удара голова у него откинулась в сторону. Он медленно взглянул на нее. – Это – два.

Она была не настолько глупа, чтобы ударить в третий раз, но ей отчаянно хотелось вывести его из этого приводящего в бешенство спокойствия.

– Вы что, пытаетесь напугать меня? – насмехалась Ванесса, кружа вокруг него в разлетающейся юбке, как черная буря, накапливающая статическое электричество.

Бенедикт, видимо, решил, что гроза миновала. Сложив руки на груди, он медленно поворачивался, стараясь держаться к ней лицом.

– Да мне и не нужно этого делать. Вы сами себя хорошенько напугаете. Мне всегда хотелось посмотреть, как вы выглядите в момент страсти. Теперь я это знаю. Вам нужно чаще сердиться.

Ванесса видела, что он старается отвлечь ее.

– А вам должно быть стыдно! – фыркнула она, сжимая кулаки в мягких складках своей юбки. Вся страсть, накопившаяся за несколько минут до этого, нашла теперь выход в приступе гнева.

– А я считаю, меня нужно похвалить за скромность, – запротестовал Бенедикт. – Даже признаюсь, что смотрел и испытывал вожделение, но плоть была слаба.

Он что, пытается внушить ей, что ее не пожелает ни один мужчина, даже если ее поднесут как на блюдечке? Ванессу пронизала дрожь, потом она взяла себя в руки. Она не позволит ему унижать себя как женщину. Она обещала себе, что никогда ни один мужчина не посмеет сделать этого.

– Черта с два, слаба, – бросила она ему. – Я бы этого не сказала, когда проснулась утром.

У него хватило наглости без стеснения ухмыльнуться.

– Вообще-то по утрам я бываю на высоте, – скромно объяснил он. – Может, в тот момент я предвкушал во сне… Ведь, отоспавшись, я собирался заняться любовью с моим благоухающим, одетым в атлас подарком. Я был очень разочарован, узнав, что это игра моего похотливого воображения.

– Вы просто отвратительны! – задохнулась от злости Ванесса, захваченная вихрем противоречивых чувств – облегчения, смущения, запретного восторга…

– Я мужчина!

– Вы извращенец!

– Я был бы извращенцем, если бы привел вас сюда и стал заниматься с вами любовью, не сказав, что мы впервые будем вместе. Было бы плохо для нас обоих, когда бы стало ясно, что вы все еще девственница…

– Я уже любила! – с вызовом выпалила Ванесса.

– Хорошо. Тогда мне незачем беспокоиться, что я могу сделать вам больно…

Она содрогнулась от вспыхнувшего мучительного воспоминания, обхватив себя руками и невольно съежившись. Увидев это выдавшее ее движение, Бенедикт прищурился и сжал губы.

– У вас не хватит нахальства думать, что я допущу… – Ванесса смолкла, когда он придвинулся ближе и мягко заговорил.

– Не допустить, Ванесса, а сознательно участвовать, как взрослая и зрелая женщина. Ничего не изменилось. Ведь вы позволили мне зайти так далеко…

– Нет, не позволила, мне просто было любопытно.

– Вам любопытно до сих пор. Вы хотите, чтобы я доказал вам это? По крайней мере, я с вами честен. Не то что вы…

– Что вы имеете в виду?

– Ваше негодование из-за того, что я вам сделал или не сделал. Может, на самом деле это маска, скрывающая ваше собственное чувство вины? Разве вам не доставляло удовольствия с тайным волнением и радостью представить, с какой полной свободой мы, должно быть, занимались любовью?.. Ведь ни один из нас был не в состоянии испытывать стеснение или сдержанность. Разве вы не испытали легкого возбуждения, когда проснулись и обнаружили меня рядом с собой?

Ванесса еще сильнее съежилась.

– Я была в шоке…

– Конечно, вы были шокированы. Но вот вы проснулись, полуобнаженная, в объятиях спящего обнаженного мужчины с возбужденной плотью, совершенно уязвимого – ведь вы могли сделать с ним что угодно. Вы испытали любопытство, не так ли, Ванесса? Вам не пришло в голову, что это может оказаться изнасилованием, потому что подсознательно вы даже тогда доверяли мне. Поэтому вы не закричали. А стали смотреть на меня. Вы смотрели на мое тело. Вы дотрагивались до меня? Вам хотелось ко мне прикоснуться? Я бы хотел, чтоб вы притронулись. Мне бы понравилось, если бы меня разбудили таким образом, понравилось, как ничто другое…

Ванесса не могла больше смотреть на него и повернулась спиной, пытаясь вновь обрести присутствие духа.

– Я…

– Потому что я вас трогал, Ванесса, – признался он с каким-то оглушительным прямодушием, подходя к ней сзади. – Когда я улегся в постель рядом с вами, я ласкал вас, пока меня не сморил сон, – вашу длинную великолепную спину и особенно эту прекрасную округлую попку. – Его руки обвились вокруг нее, нежно прижав к бокам ее руки и удерживая их в таком положении, а его голос звучал где-то в ее волосах. – Было просто невозможно удержаться… такая теплая под этой тонкой сорочкой, как восхитительный мягкий персик, так бы и укусил его… Вы лежали ничком, поэтому я не мог погладить ваши груди, но я знал, что они, должно быть, полные и спелые – ведь сорочка была свободного покроя и сползла, и сбоку было видно, как они прижались к постели. Я заснул, думая, как переверну вас на спину и возьму их в руки, попробую на вкус соски, увижу, большие они или маленькие, вишнево-розовые или…