На волнах любви - Мэри Бердон

Зак склонился над столом, нетронутый завтрак остывал перед ним. Ее хорошее настроение исчезло, как розовые краски заката превращаются в серость ночи.

— Что случилось? — Она села на стул напротив него.

Зак протянул ей утреннюю газету:

— Это забавно.

Прямо на первой странице была статья о Кубке Америки. Лайла прочитала, стукнула кулаком по столу и запыхтела:

— О да!.. «Сможет ли команда „Сан-Франциско — Америка“ преодолеть полосу неудач и назначение нового шкипера, чтобы завоевать право защищать Кубок?» — Лайла прочитала отрывок уничтожающим тоном.

Зак надавил на переносицу большим и указательным пальцами.

— Может быть, они правы. Ни одна команда ни разу не побеждала со шкипером-дублером. Ни разу за сто тридцать лет! Это, черт возьми, просто статистика поражений.

Холодная волна страха накатила на нее.

— Что ты такое говоришь?

— Не знаю… — Зак передвигал кусочек тоста по тарелке. Когда он взглянул на Лайлу, она увидела смесь страха и жалости, замутившую янтарную глубину его глаз.

Она взяла его за руку.

— Кого интересует статистика? Просто доверься «Грейси». Ты построил отличную яхту, и у нас лучшая команда.

— Ты права, как всегда. — Зак сжал ее пальцы. — Мне кажется, это лишь обычное волнение перед гонками. Я просто думаю: еще четыре гонки, и мы вылетим…

Лайла пожала его пальцы в ответ:

— Еще четыре гонки, и мы в финале. Ты можешь рассчитывать на это.

Зак поднял ее руку и поцеловал каждый пальчик, медленные поцелуи выдавали страсть, затаившуюся внутри.

— Ты права, невозможно проиграть с лучшей яхтой и лучшей женщиной-шкипером в Сан-Диего.

Лайла приподняла бровь.

— Я единственная женщина-шкипер.

— Я знаю. — Его темные глаза стали серьезными. — И единственная женщина, в которую я влюблен.

От удивления она не могла найти слов.

Лайла не помнила, как он откинулся на спинку стула и поманил ее рукой. Она даже не помнила, как поднялась и села к нему на колени. Единственное, что осознал ее мозг, — она оказалась в руках крепко держащего ее мужчины, который говорит, что любит ее.

Она поцеловала его.

— Тогда еще один плюс в нашу пользу то, что я с ума схожу от нашего тактика.

Какофония ликующих криков и свистков раздалась вслед за выстрелом финишного пистолета. Радостные крики соперников донеслись до кормы яхты, наполняя глаза Лайлы горькими слезами.

Она ударила кулаком по штурвалу:

— Проклятие, проклятие, проклятие!

— Мы ведь почти их догнали! — Ромеро повернулся к ней, понурившись под тяжестью поражения. — Мы почти выиграли.

За спиной Лайла слышала проклятия Зака, складывающего свой инструмент.

— Да, — ответил он Ромеро, — у нас почти получилось.

Опять проиграли. Лайла часто заморгала, чтобы не расплакаться, и сосредоточилась на удерживании яхты в спокойном состоянии, пока не опущены паруса и не подошел буксир. Всегда неприятно проигрывать, но особенно больно сегодня. За последние четыре дня «Хатлэнд» сильно догнал их. «Грейси» опять уступила «Черепахе», в то время как «Хатлэнд» ее обошел.

Теперь осталась одна-единственная гонка, последний шанс.

Даже на быстрой моторке обратный путь в порт казался Лайле бесконечно длинным. Они были впереди, намного впереди «Хатлэнда», когда при попутном ветре оборвался фал спинакера и огромный парус упал за борт, в океан. Пока носовой отрезал его и был поднят запасный парус, «Хатлэнд» промчался мимо.

Зак положил руку на плечо Лайлы, сидя рядом на скамейке позади рулевого.

— Ты сегодня очень старалась.

— Ты тоже. Все поработали отлично.

— По крайней мере нас не будут донимать журналисты. — Зак показал на «Хатлэнд». Лодки с представителями прессы со всех сторон окружили белый парусник, как рыбы-прилипалы.

— Да, хорошо, что у них нет желания брать интервью у проигравших.

— Эй! — Зак с нежностью взял ее за подбородок. — Мы просто сравняли счет. Ничего страшного.

— Не раскаиваешься, что избавился от своих счастливых носков?

— У меня нет сожалений ни о чем. Кроме того, по сравнению с парой дырявых носков ты более надежный талисман.

Они обменялись улыбками, что заставило Лайлу забыть о проигрыше по меньшей мере на секунду. В его глазах под козырьком бейсболки теплилась нежность. Она заворожила Лайлу, затягивая все глубже и глубже своими чарами. Он не знал этого, но она с легкостью отдавалась ему всем сердцем именно потому, что он принимал ее без оговорок, был готов жить как с поражениями, так и с триумфами.

Чем больше росла ее вера в Зака, тем быстрее заживали раны, нанесенные отцом. Зак доверял ей. Эта мысль грела ее больше, чем зимнее солнце, как одеялом, накрывшее яхту.

Когда «Грейси» вернулась на берег, Джош созвал собрание экипажа. Лайла переоделась и тихонько проскользнула в комнату, когда все уже сидели там. Она устроилась в пустом кресле, пытаясь увидеть лицо Джоша над широкими спинами матросов.

— Итак!.. — Джош поднял руку, прося тишины.

По жестким складкам вокруг его рта и резкости движений Лайла поняла, насколько он напряжен. Он сел на стол, болтая ногами, ожидая, пока стихнет гул разговоров. Лайла смогла разглядеть голову Зака в первом ряду.

— Мы сегодня крупно проиграли, — начал Джош. — Мы могли намного обыграть «Хатлэнд», но выходим в финал с равным счетом. Теперь все зависит от последней гонки. Но я пригласил вас сюда по другой причине.

Он соскользнул со стола и начал шагать взад-вперед.

— Мы проиграли не в результате роковой случайности. Мы проиграли, потому что кто-то пытается саботировать нашу яхту.

Уровень напряжения в офисе достиг высшей отметки. Проклятия раздались с разных сторон. Кто-то ударил кулаком в стену так сильно, что задрожали пустые кресла.

Джош опять поднял руки:

— Даже с усиленной охраной кому-то удалось добраться до фала спинакера. Мы с Заком осмотрели все лично. Спил гладкий и ровный, кто-то почти насквозь подпилил канат. Этот кто-то точно знал, что у нас не будет времени проверить фал в разгар гонки.

Джош перестал ходить и оперся о стол, скрестив руки на груди.

— Так как предпринятых мер безопасности недостаточно, то с этого момента никто — повторяю, никто! — не пройдет на территорию базы без меня, Зака или охранника.

Лайла ощутила пламя взгляда Джоша на себе. Она знала, что он хотел заставить ее почувствовать его недоверие. Волосы на затылке встали дыбом. Почему она? Почему он подозревает ее?