Подставная дочь - Евгений Сухов

Рядом со столом лежал на боку стул, который, вероятно, свалился со стола, когда девушка… оттолкнула стул.

– Ма-амочки-и! – услышал я за спиной приглушенный возглас Ирины, больше похожий на стон.

– Не входи и ничего не касайся! – предупредил я и стал осматриваться.

Ну что, гостиная как гостиная. Ничего особенного. Паркетный пол, застеленный ковром. Посередине стол, над которым висела под очень высоким потолком хрустальная, надо полагать, люстра, пока ее не сняли. Стены, оклеенные фактурными тканевыми обоями. В одном углу – большой диван с брошенным на него пледом. Плазменный телевизор на стене. Стеклянный журнальный столик. На нем – небольшой черный канцелярский прибор с фломастерами и ручками и закрытый ноутбук с мигающей голубым цветом индикаторной лампочкой, означающей, что аппарат включен и находится в режиме ожидания. Зеркало в богатой золоченой раме на стене…

Я снял свои кожаные «Мауро» испанской фирмы «Кампер» на резиновой подошве и в носках прошел в гостиную. Подошел к ноутбуку и, достав из заднего кармана джинсов носовой платок, обмотал им пальцы. Затем поднял крышку, и экран засветился. Я оглянулся на Ирину, застывшую в дверном проеме и с ужасом в глазах наблюдавшую за моими действиями, успокаивающе кивнул ей и уставился на экран, на котором было написано:

«Ухожу из жизни по своей воле. Это я убила Масловского. Он был моим любовником и изменял мне. Терпеть все это у меня больше нет сил».

Далее шла подпись, прочитав которую, у меня по спине пробежали мурашки. Потому что записка была подписана:

«Лида».

Я снял запись на мобильник и закрыл крышку ноутбука. Потом вернулся к двери и, надев свои кожаные «Мауро», тихо спросил Ирину:

– Ты касалась двери?

– Нет, – одними губами ответила она.

– А вообще ты здесь чего-нибудь касалась? – снова спросил я, чувствуя, что сильно нервничаю.

– Да ничего я не касалась. А вот ты – касался.

– Я знаю.

Пальцами, обмотанными платком, я вытер ручку двери в гостиную и прикрыл ее, как и было до того. Потом, спохватившись, снова открыл и сделал несколько снимков трупа и общего плана самой гостиной. Затем закрыл дверь и стал подталкивать Ирину к выходу.

Когда мы подошли к входной двери, я сначала выглянул на площадку. Конечно, она была пуста, но ведь береженого Бог бережет, верно?

Я вытолкнул Ирку за дверь, тщательно протер изнутри все места, за которые мог бы хвататься. Потом вытер следы своих пальцев на двери снаружи и закрыл ее, не забыв протереть и звонок.

Теперь надлежало незаметно выйти из дома.

Мы стали осторожно спускаться на второй этаж, как вдруг снизу донеслись обрывки разговора, послышались чьи-то тяжелые шаги. Мы стрелой поднялись обратно на третий этаж и стали прислушиваться.

– Да держи ты ровнее…

– Держу…

– Ты чего, малахольный, каши мало ел, что ли?

– Сам ты малахольный…

Я осторожно глянул вниз. Между первым и вторым этажами двое мужиков тащили сложенный пополам диван. Наконец, развернувшись на площадке второго этажа, они внесли диван в квартиру, и все стихло.

Прождав минуты три, мы снова стали спускаться.

Прошли площадку второго этажа.

Спустились на первый. Подъездную дверь, поджатую камнем, так и не соизволил никто высвободить.

Я подошел к двери и быстро выглянул. Возле дома и около него никого не просматривалось. Стараясь выглядеть спокойными, мы вышли из подъезда и, ускорив шаг, поспешили за угол дома. Только когда пересекли Малоколокольный переулок, Ирка остановилась.

– Уф-ф! – выдохнула она, смахивая капельки пота со лба. – Ну и дела-а-а…

– Да уж, – согласился я.

– И что нам делать дальше?

– Надо сообщить о трупе, – произнес я деловым тоном.

– Тебя же засекут по телефону, – возразила она.

– Я позвоню туда, где меня не будут засекать. – И я набрал номер телефона Коробова.

– Слушаю тебя, – ответил Володька.

– Мы нашли адрес квартиры, которую Шишканов снимал для Масловского, – проговорил я в трубку.

– «Мы» – это кто? – спросил Коробов.

– Это я и Ирина, – ответил я и посмотрел на Ирку, внимательно слушавшую наш разговор.

– А зачем ты и ее втянул в свое расследование? – явно недовольно произнес старший следователь Главного следственного управления.

– По-другому не мог, это она узнала адрес квартиры.

– Говори адрес, – потребовал Володька.

– Квартира находится в Центральном округе в Басманном районе по адресу: Малый Ивановский переулок, дом одиннадцать дробь шесть, строение четвертое, второй подъезд, третий этаж, квартира десять, – со скоростью станкового пулемета выпалил я.

– Вы что, там уже были? – как-то испуганно спросил Коробов.

– Да, были, – ответил я. И нерешительно добавил: – Но это еще не все…

– А что еще?

– Мы нашли Лиду…

– Что?!

– Мы нашли Лиду номер один. Ту самую, что была любовницей Масловского. Надо полагать, это именно она отправила эсэмэску, вызвав его на пятый этаж конгресс-отеля «Сфера». Ну, или кто-то послал, воспользовавшись ее именем.

– А почему ты думаешь, что это Лида номер один, а не номер два? – заинтересованно спросил Коробов. – Ну, не та, что подходила к Масловскому пятого июля возле ресторана «Ерема»?

– Я же дал тебе описание провинциальной Лиды, – напомнил я Володьке. – Та, что подходила, была светленькой, а эта, что повесилась, темненькая. И прическа у нее короткая…

– Как повесилась? – после гнетущей паузы проговорил Володька.

– А я разве тебе не сказал? – удивился я. – Лида номер один повесилась у себя на съемной квартире. И оставила предсмертную записку. Она набрала ее на ноутбуке…

Володька снова сделал паузу, верно, переваривая мою информацию.

– Так, вы сейчас где? – наконец спросил он.

– Возвращаемся с квартиры. Мы на пути к автобусной остановке на Солянке.

– Значит, из квартиры Лиды вы догадались свалить, спасибо хоть на этом.

– Ага. И ликвидировали все признаки нашего пребывания в ней.

– Точно?

– Точно, – ответил я.

– А почему не вызвали полицию? – последовал следующий вопрос старшего следователя Главного следственного управления.

– А как бы мы объяснили свое появление в этой квартире? Даже если Лида повесилась несколько суток назад? Что, пришли полюбопытствовать на кованые чугунные ступени столетней давности? Именно в тот дом и конкретно в тот же подъезд, где на крюке для люстры висит повесившаяся девушка? – вполне резонно пояснил я. – А если она не покончила собой, а ее повесили? Ведь с этим самоубийством все как-то мутно. Да мы потом с Иркой одним испугом не отделались бы, это как пить дать. Только повестками и допросами нас бы довели до исступления.