Экспонента. Как быстрое развитие технологий меняет бизнес, политику и общество - Азим Ажар

пример наслоения — Национальная служба здравоохранения Великобритании (НСЗ), которая до 2020 года для обмена сообщениями все еще использовала пейджеры. НСЗ начала пользоваться ими в 1980-х годах, еще до эпохи дешевых мобильных телефонов. Чем больше их использовали, тем глубже они внедрялись в системы НСЗ. И чем глубже они внедрялись, тем больше практик и норм строилось на их основе — даже задолго до того времени, когда появились более совершенные средства. Новые институты, построенные на основе ранее существовавших. Наслоение в действии. Что касается институционального дрейфа, то я столкнулся с ним, когда помогал британской вещательной компании BBC запустить в конце 1990-х годов несколько ее первых сайтов. Телевизионные руководители, получившие задание, взяли свои наработки с телевидения — шоу имели даты выхода в эфир и циклы выпуска сериальных эпизодов (например, раз в неделю) — и перенесли их в мир публикаций в реальном времени в интернете. Это было нелепое сочетание, и оно не соответствовало ожиданиям пользователей интернета.

Конечно, у институциональной медлительности имеются исключения. Иногда институты могут поддаваться очень быстрым изменениям. Этому способствуют войны и революции. Когда в июле 1944 года на Бреттон-Вудской конференции было предложено создать Международный валютный фонд, на реализацию этого предложения ушло менее года. Шок от Второй мировой войны и необходимость найти прочную основу для международного сотрудничества послужили толчком для создания многих институтов, таких как Организация Объединенных Наций и Генеральное соглашение по тарифам и торговле.

Это, говоря языком институциональной теории, моменты «прерывистого равновесия»[153]. Но это пояснение лишь подчеркивает масштаб катастрофы, необходимой, чтобы заставить институты меняться быстро. При отсутствии же страшных бедствий они, как правило, развиваются скорее по образу и подобию католической церкви — в противовес быстрому созданию ООН.

* * *

Соедините эти две силы (сложность прогнозирования в экспоненциальную эпоху и медлительность институциональных изменений) — и вы получите все составляющие экспоненциального разрыва. В то время как технологии развиваются, наш бизнес, правительство и социальные нормы остаются почти неизменными. Наше общество не может идти в ногу со временем.

В начале XXI века этот экспоненциальный разрыв был относительно незначительным. Крах Kodak или неспособность Microsoft оценить потенциал раннего интернета были не из тех проблем, что угрожают обществу. В первые годы своего развития компьютерные технологии были изолированной, нишевой индустрией. В те ранние времена, если компания не могла адаптироваться к новой тенденции, последствия были довольно мягкими. Фирмы могли разориться, оставив клиентов с неработающими продуктами, а бывших сотрудников — с приятными (или не очень) воспоминаниями. Но это был не конец света.

Однако, после того как мы вступили в экспоненциальную эпоху, разрыв стал более существенной проблемой. В начале 2020-х годов экспоненциальные технологии приобрели системное значение. Любая услуга, к которой мы обращаемся, будь то в самой богатой или самой бедной стране, скорее всего, будет оказываться через смартфон. Каждое взаимодействие с компанией или государством осуществляется (или вскоре будет осуществляться) с помощью программного обеспечения, работающего на основе алгоритма машинного обучения. Услуги образования и здравоохранения все чаще обеспечиваются технологиями с использованием искусственного интеллекта. Промышленные товары, будь то бытовая техника или дома, вскоре будут производиться с помощью 3D-принтеров. Экспоненциальные технологии становятся инструментом, посредством которого мы взаимодействуем друг с другом, государством и экономикой.

Для людей и компаний, которые понимают этот сдвиг, экспоненциальный разрыв создает огромные возможности. Те, кто используют силу экспоненциальности, добьются гораздо больших успехов, чем те, кто этого не сделают. Речь идет не только о личном обогащении. Общественные правила и нормы формируются технологиями времени, и те, кто разрабатывают важнейшие из них, получают шанс определить, как мы все будем жить. Таких людей меньшинство. Мы являемся свидетелями возникновения двухуровневого общества — тех, кто использовал возможности новых технологий, и тех, кто этого не сделал.

Что же следует делать? Если вернуться к нашему графику экспоненциального разрыва (см. рис. 5), станет ясно, что существуют два потенциальных способа остановить отставание социальных институтов.

С одной стороны, мы можем сократить разрыв, замедлив рост верхней линии. Но это нелегко. Более того, ускорение уже заложено в структуру экономики. Как мы видели в главе 2, процесс совершенствования и ускорения технологий нельзя контролировать сверху. Он возникает из потребностей отдельных компаний и удовлетворяется коалицией игроков в масштабах всей экономики. Вирусолог выигрывает от более быстрого геномного анализа, поэтому ищет более совершенную электрохимию, более скоростные процессоры и более доступные хранилища для геномных данных. Домовладельцу нужны более эффективные солнечные батареи, фермеру — улучшенные методы удобрения. Экспоненциальная эпоха — почти неизбежное следствие человеческих амбиций.

Даже если бы мы могли замедлить темпы экспоненциальных изменений, вряд ли это было бы желательно. Многие из наиболее актуальных проблем нашего времени могут быть решены только с помощью экспоненциальных технологий. Например, для решения проблемы изменения климата нужны более, а не менее совершенные технологии. Чтобы обезуглеродить экономику, потребуется быстро перейти на возобновляемые источники энергии, разработать альтернативы животным белкам для питания и создать намного больше строительных материалов с нулевым углеродным следом. Более того, обеспечение качественным здравоохранением, образованием, санитарией и энергоснабжением миллиардов беднейших жителей планеты — еще одна проблема, которую могут решить технологические инновации. Дорогостоящий (и ресурсоемкий) способ, которым развитые страны достигали результатов в прошлом, не подходит для бедных стран в период экологического кризиса.

Именно поэтому торможение развития технологий трудно оправдать. Более предпочтительный вариант — лучше подготовиться к периоду ускоренного развития технологий. Мы можем сократить разрыв, если заставим нижнюю линию подниматься быстрее. Это означает, что социальные институты — правительства, компании и культурные нормы — должны адаптироваться к темпам развития. Мы можем попытаться помочь институтам лучше подготовиться к быстрым изменениям, чтобы они не ломались на ухабах на пути экспоненциальных технологий. Мы даже можем разработать новые способы организации общества, которые обеспечат равномерное распределение выгод от экспоненциальных технологий.

Такие меры позволят использовать силу экспоненциальности, а также придающие ей форму правила и нормы для нужд общества. Именно за это я буду выступать на следующих страницах.

Это насущная необходимость. В экспоненциальную эпоху институты, сегодня управляющие экономикой, перестанут соответствовать своему назначению. В следующих пяти главах мы поговорим об экспоненциальном разрыве в самых разных сферах — от бизнеса, рабочих мест, торговли и геополитики до отношений между гражданами и рынком. В каждой из них новые технологии вступают в конфликт с существующими ожиданиями, правилами и системами. И в каждой из них потребуется радикальное переосмысление, чтобы предотвратить разрушение ткани нашего общества экспоненциальным разрывом.