Тайна моего отражения - Татьяна Гармаш-Роффе

Кого же он там искал?

Я долго не могла заснуть, долго не могла угомонить стук сердца, бившийся в моих ушах. Вставала, курила, снова ложилась, снова слушала стук собственного сердца.

Не позвонить ли мне Игорю? Попросить у него совета?

Нет, это было бы глупо. Объяснять ему все это по телефону долго и сложно, он ничего не поймет, только начнет волноваться за меня и ругать, что я его ослушалась и не рассталась с Шерил…

Утром в среду, в перерыве между занятиями, я позвонила Шерил на работу.

– Ты мне говорила, что за тобой следят двое?

– Да. Только один чаще, а другой реже. Наверное, заменяет первого, когда тот не может.

– А одновременно никогда?

– Нет… Или я не замечала. А что случилось, Олья?

– Опиши мне их.

– Я не слишком вглядывалась. Но примерно так: один постарше, лысоватый, всегда какой-то помятый, в костюме и куртке…

– Точно, я его видела. Второй?

– Помоложе, среднего роста, крепкий…

– В джинсах?

– Не знаю… Кажется, иногда в джинсах, иногда в чем-то другом. Понимаешь, я не всегда даже смотрю – какая мне разница, в конце концов? Следят так следят. А если я и оборачиваюсь, то мельком, не вглядываясь. Вижу фигуру, понимаю, что за мной – ну и ладно…

– Широкие плечи?

– Не обратила внимания.

– Брюнет?

– Кажется…

– Хорош собой?

– Так себе.

Черт, может, у нас вкусы разные?

– Он носит каскетку?

– Слушай, я не обращала внимания! Какая мне разница, что он носит!

– Значит, не носит. Если бы носил – ты бы запомнила. Тем более что ты смотришь только мельком, схватываешь силуэт целиком, а каскетка вписывается в силуэт.

– Ты мне, наконец, скажешь, что происходит?

– За тобой следят одновременно двое. Одновременно, а не по очереди, понимаешь?

– И что это значит?

– Не знаю.

– А ты уверена, что он следил именно за мной?

– Уверена. Если только он не следил за «костюмом»… Но нет, тогда бы он сразу ушел вслед за ним! А он остался. Боюсь, Шерил, что других вариантов у нас нет. Он следил за тобой.

– Я никогда не замечала двоих!

– По одной простой причине: мужик в костюме не скрывает слежки, а парень в джинсах – прячется.

Мы обе помолчали, пытаясь обдумать этот факт, но ничего не надумали. Я вспомнила тот ужас, который я испытала, когда «джинсовый» заявился в кафе. Причем после моего звонка Шерил…

– Ты никогда не думала о том, что твой телефон прослушивается? – спросила я осторожно.

– Думала? Я не думала, я знала! И не только телефон. У меня были «жучки» в квартире. В моей организации есть специалисты, которые регулярно проверяют наши телефоны и вообще квартиры – мою и еще двух человек из руководства… Ведь мы часто выступаем против решений на правительственном, государственном уровне, ну и занимаются нами на государственном уровне – госбезопасность, военная разведка и прочие секретные заведения. Так происходит практически во всех странах. А у них первое дело – подслушивание.

– А второе?

– Своих людей внедрить к нам… Для их распознания мы тоже держим двух умных ребят. С тех пор я практически не веду деловых разговоров из дома. Так только, договариваемся о встречах.

– Выходит, теперь твой телефон не прослушивается?

– Это не факт. «Жучков» больше нет, но они могли подключиться к сети, а это уже проверить невозможно… Но я, повторяю, не веду никаких деловых разговоров из дома.

Перемена кончалась.

– Шерил, – сказала я, – ты вот что… Пока не дергайся, ничего не предпринимай. Ни в коем случае не оглядывайся, когда пойдешь с работы, ни в коем случае! Он не должен догадаться, что его заметили. А я сегодня опять за ним послежу. Я тебе позвоню… Сегодня вечером, может быть… – в голове моей заметались еще не связанные обрывки плана. – Ты мне не звони, ладно? Я тебе сама позвоню…

Не те же ли самые слова сказал мне вчера Игорь?

Но мне некогда было обдумывать это странное совпадение слов и искать за ними совпадение событий.

Я нашла Джонатана в студенческой столовой.

– Ты сегодня вечером свободен? – спросила я, когда мы с ним сели за столик.

Мне стало неловко, когда я увидела радость в его глазах. Ах, мой милый Джонатан, извини, я тебя не на свидание зову…

Понизив голос так, что он меня едва слышал в разноязычном шуме студенческой толпы, я ему попыталась объяснить, что к чему, и попросила мне помочь. Джонатан молча слушал, наклонив ко мне голову, касаясь своей щекой моих светлых волос, и мне показалось, что его обычный ровный румянец сделался ярче. Должно быть, подумала я, со стороны мы похожи на влюбленную парочку. И еще, наверное, мы хорошо смотримся вместе: высокий сероглазый шатен и синеглазая блондинка… Ничем не выдав своего разочарования (которое он, по моему предположению, должен был испытать), Джонатан согласился.

На этот раз я решила одеться иначе, менее броско. Нацепила джинсы, надела сначала короткий свитер, который меня полнил, а поверх него еще и длинный свитер, спускавшийся из-под куртки, как тут любит носить молодежь. Волосы парика я подобрала под черный берет с козырьком так, что оттуда выбивались лишь несколько прядей, глаза обвела карандашом, слегка изменив их разрез, а губы забелила пудрой, а затем нарисовала себе рот, который довольно сильно отличался от моего собственного – и соответственно от рта Шерил. Очень довольная плодами своего труда – это было куда умнее, чем мой вчерашний наряд, – я все еще разглядывала себя в зеркало, когда в мою дверь позвонил Джонатан.

Его реакция была для меня неожиданной. Вместо того чтобы удивиться моей новой внешности – я, признаться, ждала восхищенных возгласов и пары-тройки комплиментов, – он окинул меня оценивающим взглядом профессионала и лишь одобрительно кивнул.

Мы с ним вышли в пять часов и уже без двадцати шесть были на месте. Сделав несколько кругов вокруг конторы, где работала Шерил, я убедилась, что знакомых мне со вчерашнего вечера личностей нигде нет. Мы уселись в одном из близлежащих кафе у окна и, заказав кофе, стали смотреть на улицу. Я тихо рассказывала Джонатану историю Шерил по-английски – незачем было посвящать в подобные дела случайного слушателя. На столе рядом с кофейной чашкой Джонатана лежала маленькая видеокамера.

– Значит, обоим известно и где она работает, и где она живет, – подытожил Джонатан. – Это нехорошо.

– А главное, почему их двое?

– Посмотрим, – сказал Джонатан, – разберемся.

И мне стало спокойнее на душе.