Ремесленники душ - Дмитрий Распопов

Вернув книги на стеллажи, я вышел в ночь, а за мной, ругаясь и шипя за мой поздний уход, вышел дежурный, который из-за меня не мог пройти дальше второй секции и терпеливо ждал, когда я вернусь из комнаты, куда ему доступ был запрещен.

Не обращая на него внимания, я пошел к себе, зайдя мимоходом к мистеру Трасту и попросив его отправить инспектору пневмопочтой письмо с просьбой о встрече. Ответ пришел только на следующий день: он предлагал встретиться неподалеку от участка в приличном кафетерии, если не произойдет очередного убийства.

У меня оказалась целая уйма времени подготовиться к своему рассказу. Я перечитал еще раз книги об антианимантах и их работе, а также пару личных дневников ремесленников, которые проводили схожие опыты, но только люди там сознательно давали себя мучить и добровольно отдавали души. Конечно же, тут обходилось без тех ужасов, которые творили над пленными.

Мне впервые пришлось добираться самому, поскольку я направлялся на частную встречу и фургон полиции не полагался. К счастью, у ворот квартала всегда дежурили извозчики, готовые доставить в любую часть города, – лишь заплати. Я опасался идти в одиночку, так как помнил неприятные мгновения, связанные с собственным ограблением, именно поэтому и не взял с собой камень.

Кафетерий располагался чуть выше Уайт-Чепла, на Черч-стрит, и по меркам Квартала ремесленников с трудом дотягивал до уровня «приличного». Расплатившись с извозчиком, я огляделся по сторонам, поскольку угнетающая атмосфера местных улиц всегда действовала мне на нервы. Был день, и по улицам сновали люди, вот только мне тут было страшно и днем. Босоногие, в рваной одежде беспризорники носились туда-сюда, и очень часто вслед им неслось:

– Держи вора! Стой, убью!

Лоточники, которые были одеты лучше всех, продавали всякую всячину, начиная от шелковых косынок и заканчивая стеклянными баночками с шариками опиума внутри. Я один раз купил пирожок, но выкинул его, едва надкусив, – вид мяса еще долго потом вызывал у меня тошноту.

Горожане, спешившие по своим делам, не были так нарядны и веселы, как у нас. Печать бедности, тяжелого труда и голода была практически на каждом втором лице. Как ни странно, но только молодые девушки, прогуливающиеся обязательно в сопровождении родителей или своих ухажеров, радовали взор. В остальном кругом почти то же, что и везде в Ист-Энде: грязные узкие улочки с выщербленной мостовой, серые невзрачные здания с нависающими окнами, из которых могли в любой момент вылить нечистоты, и вечный полумрак от смога. Если в Миддл-Тауне и у нас в квартале везде были газовые фонари, которые включали ближе к вечеру, то здесь был один фонарь на пять-шесть домов, и подаваемый очень экономно газ позволял осветить утренний или вечерний туман лишь на пару шагов вперед. Я не представлял себе, как тут жили люди, ведь каждый раз, выбираясь из колледжа, я с содроганием думал, что будет, если останусь один на этих улицах без прикрытия полиции.

Дверь, звякнув колокольчиком, пустила меня внутрь. Увидев меня, от барной стойки сразу же отошла симпатичная девушка и быстро направилась ко мне, услужливо склонившись.

– Сэр, заходите, пожалуйста, у нас лучшие чизкейки в этой части города.

Я по достоинству оценил ее чистую шею и красивые волосы, которые водопадом закрыли вырез платья.

– А какая цена? – Мне, конечно, хотелось казаться эдаким важным и богатым господином, но вот накопления, оставшиеся с прошлых безбедных месяцев, стремительно таяли, и где их пополнять, я не имел ни малейшего понятия. Хоть сам у себя забирай душу.

– Всего два пенни за порцию, сэр, и чай бесплатно. – Она заглянула мне в глаза, словно умоляя купить хоть что-то, и я не выдержал.

– Хорошо, пока я жду… друзей, принесите, пожалуйста, я попробую.

– Спасибо, сэр. – Девушка улыбнулась мне и бросилась на кухню.

Выбрав столик чуть в глубине небольшого помещения, я сел лицом к двери, чтобы сразу увидеть, кто в нее входит. Кроме меня, здесь никого не было, и это было странно с учетом заявления девушки, что тут хорошо готовят. В моем квартале в популярных заведениях было не протолкнуться, и столики заказывали загодя.

Но только я об этом подумал, как звякнул колокольчик и внутрь вошли парень с девушкой чуть постарше меня. Парень вышагивал павлином, всячески выставляя напоказ свои часы, висящие на жилетке, девушка же стеснительно ему улыбалась.

– Эй, Матильда! – громогласно заявил он. – Мы же договаривались, что, когда я прихожу сюда с дамой, никого не должно быть!

Девушка появилась из кухни и, испуганно поглядывая на франта и на меня, произнесла:

– Но, сэр Генри, вы сказали, что придете в три, а сейчас только час.

– Матильда, – его голос снизился до шепота, и он повернулся ко мне: – Эй, ты, пшел вон отсюда!

Я внимательно посмотрел на него. Ростом хоть невысок, но уверенное лицо, ходящие ходуном скулы и сбитые кулаки, которые он демонстративно показывал, намекнули, что лучше сейчас уйти. Встав из-за стола, я молча надел котелок и пошел к двери.

– Погоди, мне нравится твой котелок, давай поменяемся! – Меня остановили за рукав и дыхнули луком, протягивая видавший виды не то цилиндр, не то шляпу фокусника.

– Простите, сэр, но нет. – Я попятился к двери, но парень держал меня крепко и угрожающе сипел:

– Что-о?!

Сзади меня раздался звук колокольчика, и знакомый спасительный голос пробасил сзади:

– Генри Морган собственной персоной! Как дела, Генри?

Если вы когда-нибудь видели трансформацию людей из одного душевного состояния в другое, то с франтом на моих глазах произошло именно это. От одного голоса он съежился, стал меньше, словно из большого бычьего пузыря выпустили воздух.

Он судорожно выпустил мою руку и, льстиво улыбаясь, затарахтел:

– Инспектор! Как я рад вас видеть! Спасибо, все отлично, а как у вас?

– Генри, этот молодой человек приехал сюда по моей просьбе, ты ведь не будешь против, если мы с ним отобедаем у Матильды в одиночестве? – Голос инспектора не изменился ни на тон, оставшись таким же спокойным и вежливым.

– Конечно, сэр, конечно. Все, что угодно, для такого уважаемого человека. – Парень быстро засобирался и потащил за собой девушку, которая широко раскрытыми глазами смотрела на разыгравшуюся сценку.

– Мистер Дрейк… – Вышедшая из кухни девушка покраснела и молитвенно сложила руки. – Простите, я не знала. Я бы никогда не попросила вашего друга выйти и не дождаться вас.

– Мне как обычно, дорогая. – Он улыбнулся ей, и, судя по ее радостно вспыхнувшему лицу, он и правда был здесь не в первый раз. – Заказал уже? – поинтересовался он у меня.

– Угу, почти. – Я плюхнулся на место, переживая из-за своей слабости, но ничего не мог поделать – драки были не моей стихией.

– Хорошая девочка, я знал ее мать. – Он кивнул головой в сторону кухни. – Умерла, бедняжка, лет пять назад. С тех пор Матильда и заправляет здесь одна. Отец, правда, пьет страшно, но хотя бы не бьет ее.