Тень олигарха - Ксения Васильевна Бахарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Собирайтесь, составим фоторобот…
— Никуда я не поеду! Я не смогу больше в тюрьме!
— Дочь вернуть хотите?
— Не трави душу, гражданин начальник!
— Значит, едем…
Простывший след
Октябрь, 1993 год, Московская область, Минск
Выехали по холодку, сразу как только прибыл первый поезд. В туманный ранний осенний час к полукруглой привокзальной площади на сереньком «опеле» подъехал старый приятель Василь Васильевич, с которым довелось пересекаться по службе во времена общих границ. По ухабам проселочной дороги Московской области пробирались они с капитаном Денисовым и подчиненным ему стажером более часа. Слегка пожелтевшие березы сменялись то ольховыми зарослями, то еловыми, вдали то сям то там виднелись убранные и перепаханные сельскохозяйственные угодья, и конца и края не было бесконечному пути.
Важно заметить, что в числе привычек настоящего московского полковника запаса, который в этот утренний час вызвался исполнить роль проводника, была привычка удивлять необычными неожиданными поступками, в том числе манерой уезжать из дома внезапно. Куда и зачем едет, седовласый заслуженный пенсионер своим попутчикам, как правило, также никогда не сообщал, а его и не спрашивали уже, привыкли к причудам старика. Когда-то Василь Васильевич свято верил, что всякие расспросы гибельны для успешного окончания любого задуманного дела. Вот и сейчас на множественные вопросы Денисова о цели длительного проезда в московскую глушь саркастично отмалчивался, улыбаясь хитро желтыми вставными зубами, загадочно при этом добавляя:
— Даму я отыскал! Завидущую! Вам понравится!
— Васильич! Какая дама? Зачем она нам?
Выйдя на тихий почтенный отдых, и без того ершистый полковник, сам того не замечая, стал весьма несговорчивым и вредным, а то и вовсе превратился в настоящего самодура, тем самым увеличивая пропасть между собой и окружающим миром. По отношению к своим домашним, в особенности ко взрослым детям, зачастую был враждебным, глухим и слепым. Постепенно теряя физическую и интеллектуальную форму, он все чаще забывал простые слова и мысли и отдалялся от реального мира, создавая свой, во многом жестокий и враждебный, болезненный фантазийный мир, из которого каждому, кто соприкасался с ним, хотелось убежать как можно дальше. Конечно, благоверной жене его уже начинало казаться, что Василь Васильевич просто постарел и чуть ли не погряз в старческом маразме, поскольку прожил жизнь, ни на йоту не меняя своих установок. Чрезмерная принципиальность, упрямое упорство и закостенелый консерватизм его, быть может, помогали в свое время на службе, но теперь воспринимались многими как неприятное придурковатое психическое отклонение. Вечно помятый сюртук да перештопанные старые брезентовые штаны лишь дополняли нелепый вид грозного старикашки.
По праздникам, находясь в кругу семьи, он навевал скуку своими воспоминаниями о прежних временах, с упоением рассказывая о героических подвигах советской милиции, при этом ему уже было трудно сосредоточиться на какой-то конкретной мысли. И тем не менее он любил рассуждать о политике, экономике, музыке и гимнастике. Причем престарелый отставник был убежден: он настолько хорошо владеет темой, что мог бы прямо завтра возглавить правительство, министерство или спортивную федерацию. Разумеется, все окружающие его люди непременно должны были подстраиваться под него, а не наоборот. Впрочем, временами Василь Васильевич и сам замечал, что погряз в тирании, однако себя оправдывал тем, что делал это без злого умысла, а просто потому, что считал: так правильнее.
Тем не менее в ворчливой старости своей он остался верен долгу в борьбе с преступным миром, правда, власть его ослабела. И все же кое-какие связи остались, так что Денисов чувствовал: синяки от пройденных на проселочных дорогах ухабов стоят свеч. Василь Васильич при каждом удобном или неудобном повороте хватался за бок, в котором на протяжении множества служебных лет висела кобура с пистолетом, вспоминал, что оружие у него теперь только охотничье и хранится оно на всякий пожарный случай в багажнике автомобиля, выработанным командным голосом орал: «Молчать!» — и, крепко держась за руль, двигался дальше.
По составленному Бельской фотороботу удалось-таки выйти на след убийцы — неоднократно судимого за грабеж и хищения некоего Евгения Новикова, воспитанного улицей в полном соответствии с правилами суровой жизни. Мать и брат его умерли, с бывшей женой и ребенком отношений никаких не наблюдалось, к тому же единственный документ, полученный им, а именно советский паспорт образца 1974 года, накануне предусмотрительно был утерян.
Межгосударственный розыск по линии Интерпола информации не добавил. Единственная зацепка — приезд Новикова в Минск с сожительницей и ее ребенком, некой Кондратовской Зинаидой. Именно об этой даме Денисов просил разузнать чудаковатого полковника.
— Дамочка, что тебя интересует, родилась в Латвии, однако недавно перебралась в Московскую область и даже успела получить российское гражданство, — наконец после очередного ухабистого поворота проорал глуховатый отставник.
— Замуж, что ли, вышла?
— Догадливый! В деревеньке Талдомского района Московской области. — Полковник так громко загоготал, что руль в его руке заходил ходуном, и не успокоился, пока не свернул на узенькую извилистую проселочную дорожку, вдали которой показались деревянные постройки.
Однако в самом центре небольшой деревеньки не до конца остывшее пепелище явило лишь части сгоревшего дома. Здесь, по некой тайной информации, совсем недавно проживали Кондратовская Зинаида с мужчиной, по описаниям похожим на Новикова, и маленький ребенок.
— Эх, опоздали!
Опять все сначала. Упрямый Василь Васильевич, не на шутку разозлившись на простывший след непойманного преступника, поднял на уши всю столичную милицию, громогласно обещая открутить головы, руки, ноги и другие нежные части всем тем, кто помешает найти убийцу. В ответ от милиционеров последовали обыски в десятках, а потом и сотнях московских квартир, которые чуть не ежедневно меняли своих квартирантов. И каждый раз, когда проверяли очередную информацию… след успевал простыть.
Вскоре Денисов со стажером умчались домой несолоно хлебавши, поскольку расследования других уголовных дел без них некому было доверить.
Наконец через две недели активной работы в Москве и Московской области Новикова остановили на выходе из арендованной квартиры в городе Видное. Уверовав в свою безнаказанность, никакого сопротивления изумленный мужчина не оказал, спокойно прочитав постановление о привлечении в качестве обвиняемого и объявление его в розыск. Паспорт и другие документы, удостоверяющие личность, были ему без надобности, потому что, достаточно успешно скрываясь, он все время жил в арендованных квартирах, и в милицейских учетах информации о нем не было совсем.
Меж тем Игорь Денисов с нетерпением ждал экстрадиции Новикова в Беларусь.