Олимпийское спокойствие. Как его достичь? - Дмитрий Ковпак

Сразу хочется произнести сакраментальную фразу – «в хорошем смысле слова», поясняя, что иногда доля здорового

цинизма для спокойствия и внутренней гармонии отнюдь не лишняя. Тут стоит вспомнить историю, откуда пошло само слово и иной смысл, который в него вкладывали древние греки.

Киники (др.-греч. κῠνικοί, от κύων (собака) и/или Κῠνόσαργες (Киносарг – холм в Афинах); лат. Cynici) – это представители одной из философских школ последователей древнегреческого философа Сократа.

В начале IV века до н. э. некоторые ученики Сократа основали философские школы. Одной из них стал кинизм. Основатель школы – Антисфен Афинский, развивая принципы учителя, стал утверждать, что наилучшая жизнь заключается не просто в естественности, а в избавлении от условностей и искусственности, в свободе от обладания лишним и бесполезным. По Антисфену, для достижения блага следует жить «подобно собаке», то есть сочетая простоту жизни, следование собственной природе, презрение к условностям, а также умение с твердостью отстаивать свой образ жизни и постоять за себя. Правда, иногда он перегибал палку с аскетизмом, доводя его до уровня фетиша и культа, и придавал слишком большое значение форме. Тогда его с юмором и изящной метафоричностью корректировал учитель. Когда Антисфен продемонстрировал дыру на своем плаще, Сократ сказал: «Через дыру в твоем плаще я вижу тщеславие». Подразумевая, что бороться надо не с вещами, а с ложными убеждениями и с зависимостью от них.

В проведении своей программы кинизм отталкивался от общепринятых взглядов и развивал новые, прямо противоположные существующим, пользуясь методом «негативной филиации идей» (παραχᾰράττειν τό νόμισμα – перечеканка монеты). Отдельные элементы, характерные для кинической этики, «витали в воздухе» и встречались, помимо Сократа, например, в философии софистов и у Еврипида. Но специфически эти идеи были оформлены как система именно школой кинизма.

Аскесис (ἄσκησις) – способность к самоотречению и перенесению трудностей. Аскесис киников – предельное упрощение; предельное ограничение своих потребностей; отстраненность от того, что не является необходимым для функционирования человека как живого существа; сила духа и характера.

Апедевсия (ἀπαιδευσία) – способность к освобождению от догм религии и культуры. Апедевсия киников – отстраненность от культуры и общества. Киники считают, что культура (в частности, письменность) делает знание мертвым.

Автаркия (αὐτάρκεια) – способность к независимому существованию и самоограничению. Автаркия киников – независимость и самостоятельность, отказ от семьи и государства.

Таким образом, этический идеал кинизма формируется как:

✓ крайняя простота, граничащая с докультурным состоянием;

✓ презрение ко всем потребностям, кроме основных, без которых сама жизнь была бы невозможна;

✓ насмешка над всеми условностями;

✓ демонстративная естественность и безусловность личной свободы.

В фокусе кинической философии находится человек с его естественными заботами. Киник ищет норму в природе человека как вида и индивида и не ждет божественных или социальных указаний для решения проблем собственной жизни. При этом индивидуалистический протест киников не вырождается в эгоизм и тем более эгоцентризм, готовый удовлетворять эго одного за счет других. Индивидуализм киников приводит к принципу внутренней свободы, которая добывается борьбой, в первую очередь с самим собой, своими предрассудками и иррациональностями, а не с «социальным злом». Таким образом, отрицание устоев киников не являлось нигилизмом и анархизмом.

Являясь философией «практической этики», кинизм предполагает, что главный способ манифестации этического идеала – повседневная жизнь его представителей. Основатель школы Антисфен полагал, что добродетели можно научить. В этом отношении он стал первым вести образ жизни, наглядно подчеркивающий и выделяющий элементы кинической программы и имеющий для этой цели нарочито-демонстративный характер.

Особую известность в этом плане приобрел ученик Антисфена – Диоген Синопский, прославившийся демонстрацией своих убеждений в деяниях и поступках, нередко взрывавших общественное мнение, преступая многие границы дозволительного и общепринятого. В своих беседах и повседневной жизни Диоген вел себя как маргинальный субъект, эпатирующий аудиторию; но не столько с целью оскорбления или унижения ее, сколько из потребности обратить внимание на заблуждения и ошибки людей. Он предлагал людям ценности, которые полагал более глубокими и важными, чем привычные и согласованные большинством.

Многим памятна история с фонарем, с которым ходил Диоген, вылезая из своей бочки и спрашивая всех встречных, не видал ли кто человека. Мысль о редких, действительно разумных экземплярах, достойных такого высокого звания, он подчеркивал при каждом удобном случае. Однажды, помывшись, Диоген выходил из бани, а навстречу ему шли знакомые, которые только собирались мыться.

– Диоген, – спросили они мимоходом, – как там, полно народу?

– Полно, – согласился Диоген.

Подошедшие в этот же момент другие знакомые, также собравшиеся в баню, задали почти тот же вопрос:

– Привет, Диоген, что, много людей моется?

– Людей – почти никого, – покачал головой Диоген.

Плутарх рассказал о примере редчайшего спокойствия, явленного Диогеном перед лицом, повергавшим в смятение духа народы половины известного в тот момент грекам мира. Великий Александр, описывал он, долго ждал, пока Диоген придет к нему выразить свое почтение, но философ преспокойно отдыхал, несмотря на приглашение. Тогда Александр решил сам его навестить. Он нашел Диогена в Крании (в гимнасии неподалеку от Коринфа), когда тот грелся на солнце. Александр подошел к нему и сказал:

– Я – великий царь Александр.

– А я, – ответил Диоген, – собака Диоген.

– И за что тебя зовут собакой?

– Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю.

– А меня ты боишься? – спросил Александр.

– А что ты такое, – спросил Диоген, – зло или добро?

– Добро, – сказал тот.

– Кто же боится добра?

Наконец, Александр сказал:

– Проси у меня, чего хочешь.

– Отойди, ты заслоняешь мне солнце, – ответил Диоген и продолжил греться.

На обратном пути, в ответ на шутки своих приятелей, которые потешались над философом, Александр якобы заметил: «Если бы я не был Александром, хотел бы стать Диогеном». По иронии судьбы Александр умер в один день с Диогеном 10 июня 323 года до н. э.