Кокаиновые ночи - Джеймс Грэм Баллард

– Знаете, как чувствуют себя жертвы? Думаю, не очень.– Она сбросила скорость, чтобы без помех окинуть меня взглядом.– Кабрера был прав, у вас легкая эйфория. Вы действительно в состоянии ходить по дому Холлингеров?

– Пола, прекратите разыгрывать из себя девочку-отличницу. Дело близко к разгадке. Я чувствую это. Думаю, и Кабрера тоже.

– Он чувствует, что вы плохо кончите. Вы и Фрэнк… Я думала, что вы совершенно разные, но теперь вижу, что оба сумасшедшие. Вы даже больше, чем он.

Я откинулся своим ортопедическим воротником на подголовник и наблюдал за тем, как она, вцепившись в руль, свирепо всматривается в полотно дороги, при малейшей возможности нажимая на тормоз. Несмотря на ее острый язык и резкие манеры, она казалась беззащитной, и это меня чем-то привлекало. Она свысока смотрела на сообщества экспатриантов, оккупировавших курорт, но на удивление низко оценивала себя и злилась всякий раз, когда я пытался ее поддразнить. Она явно беспокоилась, скрыв от Кабреры, что побывала в тот вечер в квартире Фрэнка, вероятно, из опасений, что он может заподозрить между нами какой-нибудь сговор.

Когда мы догнали Кабреру, Мигель, угрюмый шофер Холлингеров, уже открывал ворота. Ветер развеял пепел, лежавший на листьях растений и на теннисном корте, но имение все еще купалось в лучах холодного безжизненного света, превращавшего его в царство уныния, иногда ненадолго показывающееся в наших кошмарах. Смерть пришла в дом Холлингеров и решила остаться, раскинув саван над тенистыми дорожками сада.

Кабрера поздоровался с нами, когда мы поставили машину, и мы все вместе направились к ступеням парадного входа.

– Доктор Гамильтон, благодарю вас за то, что вы не пожалели потратить свое время. Вы готовы, мистер Прентис? Не слишком устали?

– Вовсе не устал, инспектор. Если я почувствую головокружение, то подожду снаружи. Позже доктор Гамильтон сможет описать мне то, что вы ей покажете.

– Хорошо. Я рад за вас и должен поздравить с первой за последнее время разумной мыслью.

Он пристально наблюдал за мной, горя нетерпением увидеть мою реакцию, будто я был привязанным козлом, блеяние которого могло выманить тигра из логова. Я был уверен: он больше не настаивает на том, чтобы я вернулся в Лондон.

– А теперь…– Кабрера повернулся спиной к тяжелым дубовым дверям, которые все еще были запечатаны полицейскими лентами, и показал на гравиевую дорожку, которая вела за юго-западный угол особняка к кухне и гаражам.– В холл и комнаты нижнего этажа входить слишком опасно. Поэтому я решил, что мы пойдем тем путем, которым в дом попал убийца. Так мы сможем восстановить последовательность событий. Это поможет нам понять, что происходило в тот вечер и, возможно, психологию жертв и их убийцы.

Радуясь своей новой роли гида, показывающего экскурсантам старинный замок, Кабрера повел нас вокруг дома. Темно-синий «бентли» Холлингеров стоял у гаража – единственная чистая и радующая глаз вещь во всем громадном поместье. Мигель вымыл и отполировал лимузин, не оставив ни пылинки на громадных крыльях, сверкавших над его колесами. Он проследовал за нами по подъездной аллее, но теперь остановился возле машины и терпеливо ждал. Не сводя с меня глаз, он взял кусочек замши и стал протирать решетку высокого радиатора.

– Бедный парень…– Пола поддерживала меня под руку, стараясь не смотреть на беспорядочно разбросанную вокруг нас обуглившуюся древесину, и попыталась улыбнуться шоферу.– Как вы думаете, он тут не лишится рассудка?

– Надеюсь, что нет. У меня такое впечатление, будто он просто ждет возвращения Холлингеров. Инспектор, что вы знаете о психологии шоферов?

Но Кабрера показал рукой на ступеньки, которые вели в квартиру экономки над гаражом. Чугунная кованая калитка возле входной двери выходила на изуродованный пожаром склон холма, где когда-то цвела лимонная рощица. Кабрера взбежал вверх по ступеням и остановился возле нее.

– Доктор Гамильтон, мистер Прентис… посмотрите на эту калитку из сада. Теперь представим себе ситуацию вечером пятнадцатого июня. К семи часам вечеринка уже в разгаре, все гости собрались на террасе возле бассейна. Как доктор Гамильтон наверняка помнит, Холлингеры появляются на веранде верхнего этажа и провозглашают тост за здоровье вашей королевы. Все смотрят на Холлингеров, подняв бокалы за здоровье ее величества, и никто не замечает поджигателя, который открывает в это время садовую калитку.

Кабрера спрыгнул с лестницы и мимо нас прошел в кухню. Он достал из кармана связку ключей и открыл запертую дверь. Я высоко оценил тактичное использование термина «поджигатель», хотя подозревал, что вся экскурсия была задумана, чтобы убедить меня в виновности Фрэнка.

– Инспектор, Фрэнк был среди гостей на веранде. Зачем ему уходить с вечеринки и спрятаться в саду? Десятки людей разговаривали с ним у бассейна.

Кабрера кивнул в знак согласия.

– Точно так, мистер Прентис, разговаривали многие. Но никто не помнит, чтобы говорил с ним после шести сорока пяти. А вы помните, доктор Гамильтон?

– Нет, я была с Дэвидом Хеннесси и другими друзьями. Должна сказать, что я вообще не видела Фрэнка.– Она отвернулась и посмотрела на сверкавший полировкой «бентли», ощупывая спадавшую опухоль под синяком возле рта, словно пытаясь вернуть ее на прежнее место.– Может, его вообще не было на вечеринке?

Кабрера решительно отверг это предположение:

– Многие свидетели говорили с ним, но никто не видел его после шести сорока пяти. Не забывайте, поджигателю было необходимо иметь под рукой воспламеняющие материалы. Никто и не заметил бы гостя, поднимавшегося по ступеням в сад. В саду он сразу забрал бомбы – три бутылки, наполненные эфиром и бензином, которые зарыл накануне в неглубокой яме в двадцати метрах от калитки. Как только гости подняли тост за здоровье королевы, он направился к входу в дом. Ближайшая и наиболее удобная дверь – это та, что ведет в кухню.

Я согласно кивнул, но спросил:

– А экономка? Она же не могла его не увидеть?

– Нет. Экономка и ее муж были на террасе, помогали приглашенным официантам подавать канапе и шампанское. Оба тоже подняли бокалы за ее величество и ничего не заметили.

Кабрера толкнул дверь и поманил нас в кухню. Эта кирпичная пристройка к дому была единственной неповрежденной частью здания. На стенах висели кастрюли, а полки были заставлены банками со специями и бутылками с оливковым маслом. Кухню переполняло зловоние намокших ковров и едкий запах обугленной ткани. На полу стояли лужи воды, пропитавшие деревянные мостки, положенные полицейскими следователями.

Кабрера подождал, пока мы найдем место, где можно было встать, а потом продолжил:

– Итак, поджигатель входит в пустую кухню, плотно закрывает дверь и запирает ее на засов. Дом теперь отгорожен от внешнего мира. Холлингеры предпочитали не впускать гостей в дом, и все двери, выходившие на террасу, тоже были заперты. По существу, хозяева не общались с гостями – традиционная английская сегрегация, как я полагаю. Теперь давайте последуем за поджигателем, вышедшим из кухни…