Невидимка. Идеальные убийства - Дэвид Эллис

— Прочти его, хорошо, Букс?

Я закрываю глаза, и мне тут же вспоминается наш с мамой разговор после смерти Марты.

«Тут что-то не так, — сказала я ей. — Нам следовало бы попросить их провести аутопсию».

«Зачем, Эмми? Только потому, что, как ты полагаешь, ее кровать оказалась не там, где она стояла месяц назад, когда ты приезжала к Марте?»

«Я не просто полагаю — я знаю это наверняка. Как бы то ни было, мама, мне это кажется подозрительным. Я думаю, нам следовало бы…»

«Ты считаешь, что нам следовало бы попросить их разрезать мою малышку и вытащить все ее органы? А тебе не кажется, что она и так уже достаточно намучилась во время того пожара? Ты хочешь, чтобы они кромсали ее ножами, как при проведении какого-то научного эксперимента? Я не соглашусь на это…»

— Черт побери, — спокойно произносит Букс. — Черт бы их побрал.

— И не говори, — бурчу я.

— Мне жаль, Эм. Это почти такой же отчет, как и тот, который поступил из округа Ду-Пейдж. Коронер округа Шампейн считает, что смерть Кёртиса Валентайна имела случайный характер и была вызвана удушьем вследствие вдыхания дыма.

Я чувствую его прикосновение: он кладет руки мне на плечи.

— Нет, не прикасайся ко мне. — Я высвобождаюсь и отхожу от него подальше. — Они ошибаются. Неужели ты этого не видишь? Они оба ошибаются!

Букс отводит взгляд в сторону и засовывает руки в карманы брюк. Он этого, конечно же, не видит. Что он видит — так это женщину, упрямо цепляющуюся за правду, которая совсем не является правдой. Женщину, похожую на маленькую девочку, утверждающую, что Зубная фея[30] существует на самом деле.

— Мне жаль, — снова говорит он. — Очень жаль.

«Сеансы Грэма» Запись № 10 7 сентября 2012 года

Я смотрю на этого мальчика. Ему лет пять или шесть. У него карие глаза, растрепанные, давно не мытые волосы. Он в голубых джинсах, без обуви, но они здесь все без обуви: такое требование в этой детской игровой зоне под названием «Роки маунтин плей парк», расположенной внутри торгово-развлекательного центра. Родители сидят по периметру, разговаривая друг с другом, или же попивая кофе «Старбакс» с молоком, или крича своим детям, чтобы те не баловались, не бегали слишком быстро и присматривали за своей маленькой сестренкой или своим маленьким братиком.

Около полусотни детей бегают по полу с покрытием из пеноматериалов, карабкаются по конструкции для лазания, скатываются с горки вместе с поросенком Порки или же плывут на речном плоту вместе с котом Сильвестром и птичкой Твити.[31] Большинство из них, похоже, друг с другом не знакомы, но тем не менее они активно общаются — так, как это обычно делают маленькие дети: ведут себя то вежливо, то не очень вежливо и даже грубо. Иногда в их конфликты приходится вмешиваться взрослым, но бывает, что они улаживают их сами. Некоторые собираются группами и кочуют вместе с одного участка игровой зоны на другой, а некоторые перемещаются в одиночку и присоединяются к тому, на кого они наталкиваются.

Но только не этот мальчик. Он сидит на полу в сторонке и ни с кем не играет, а просто наблюдает за другими детьми, поспешно проходящими мимо и не обращающими на него никакого внимания. Минуту назад к нему подкатился мяч, и он отдал его какой-то девочке, которая, взяв мяч, даже не взглянула на самого мальчика.

Ему хочется заниматься всем этим вместе с ними. Я это вижу. Вижу это желание в его глазах, когда он наблюдает за тем, как запыхавшиеся дети бегают, кричат и смеются. Ему тоже хочется бегать, кричать и смеяться. Однако что-то удерживает его, что-то заставляет его продолжать сидеть в сторонке. Он чувствует себя так, как будто он здесь чужой.

Но ему хочется, чтобы он стал для них своим. Очень хочется. Если бы только они дали ему шанс, если бы они увидели, что он такой же, как и они: ребенок, который просто хочет чувствовать себя в безопасности, понимать, где он находится, быть частью сообщества. Ему хочется того же, чего хочется им. Он боится того же, чего боятся они.

Встань, малыш. Не бойся. Ты им понравишься — да-да, еще как понравишься!

Кто-нибудь, пожалуйста, дайте ему шанс! Протяните руку или позовите его. Это вам ничего не будет стоить. Просто проявите хоть сколько-нибудь доброты — и он с радостью присоединится к другим ребятишкам. Ему ведь много не нужно. Заверяю вас, ему много не нужно. Ему всего лишь нужен человек — один-единственный человек, который будет немного добр к нему, прежде чем станет слишком поздно…

[Редакторское примечание: пауза длительностью семнадцать секунд.]

Встань, малыш. Встань и иди играй.

Букс открывает дверь и придерживает ее для меня — эдакий джентльмен! — а потому я первая, кто видит самодовольное выражение лица человека, сидящего в кожаном кресле, — и это не кто иной, как заместитель директора ФБР Джулиус У. Дикинсон.

(«У» в данном случае означает «ублюдок». Даже его родители знали, что он будет ублюдком.)

— Да-да…

Дикинсон всегда умудряется быть чем-то занят, когда вы входите в его кабинет, и делает он это исключительно для того, чтобы подчеркнуть, как мало значите вы и как много значит он. Сегодня он делает вид, что что-то читает — какой-то буклет или брошюру.

— Садиться вам обоим нет необходимости, — говорит он, тем самым останавливая Букса и меня уже почти перед своим столом. — Нам много времени не потребуется.

Заставив нас стоять в томительном ожидании, пока он листает лежащую перед ним брошюру, он затем смотрит на нас поверх очков.

— Похоже, вы провели в Чикаго насыщенную событиями неделю, — говорит он. — Давайте разберемся, правильно ли я все понял. Эмми нас здесь уверяла, что некий убийца совершает одно за другим преступления по всей стране и, проявляя незаурядные способности, умудряется оставаться незамеченным, поскольку весьма умело осуществляет поджоги. Такая его тактика, возможно, предусматривает изменение местоположения кровати в спальне таким образом, чтобы обеспечивался максимальный приток воздуха в комнату и благодаря этому усиливалось пламя.

Дикинсон буквально слово в слово цитирует фразы из отчета, который он потребовал от нас и который мы вчера составили.

Значит, по крайней мере, он читал его.

— За эту плодотворную неделю, — продолжает Дикинсон, — вы смогли установить, что из пятидесяти пяти пожаров, относящихся к этой так называемой активной преступной деятельности, примерно в половине случаев можно утверждать, что кровать на месте происшествия стояла как раз напротив открытой двери. — Он перелистывает страницу то ли буклета, то ли брошюры. — Но вам не известно, находились ли кровати именно в таком положении и раньше или же их поставил так наш предполагаемый серийный убийца.