Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке - Михаил Фоменко

Он не сделал этого.

Еще несколько секунд боролся он с потоком, но течение повалило его. Некоторое время река катила их вместе, и человек ощущал под руками скользкую шерсть галуб-ява-на.

Но вскоре это ощущение прошло, он чувствовал только, что его бьет о камни, что он задыхается, что вода заливает рот и вот сейчас, через минуту — конец.

Потом. Он плохо помнил, что было потом… Он, кажется, на секунду вцепился в камень и тут увидел, что до берега недалеко. Из последних сил кинулся он в ту сторону, чудом добрался до берега и совершенно без сил свалился на камни. Но лежал недолго, потому что одежда быстро покрылась ледяной коркой и всего его заколотило от холода.

Тогда он кое-как потащился, дрожа и всхлипывая, вверх по реке. На берегу он нашел свой рюкзак.

Вытащил из рюкзака бутылку спирта и выпил чуть не половину. Потом разделся, трясущимися руками выжал одежду, раскидал ее по камням, а сам залез в спальный мешок. Когда он очнулся, все так же мелко дрожа, то не сразу вспомнил, что произошло, и даже не смог бы сказать, сколько времени он пролежал в этом ужасном состоянии — на грани жизни и смерти. Быть может, это продолжалось несколько минут, а может быть, и час, и два, и даже сутки. Часы стояли — то ли потому, что были испорчены водой, то ли потому, что прошло больше суток. Было светло, но солнце закрывали мрачные снеговые тучи.

Когда человек вспомнил, наконец, все происшедшее, он поднялся и, превозмогая тупую боль во всем теле, попытался собрать хворосту на костер. Но добыть огонь не удалось: обе коробки спичек, лежавшие в карманах брюк, были безнадежно испорчены водой. Съев холодные консервы, он медленно двинулся вниз по берегу.

Три дня человек обшаривал берега реки ниже того места, где их с галуб-яваном повалило течением. Он переходил от камня к камню в надежде найти хоть какие-нибудь следы, хоть что-нибудь, что помогло бы ему узнать о судьбе этого загадочного существа, на поиски и преследование которого он истратил все свои силы, физические и духовные. Но он ничего не обнаружил.

***

В ясный морозный день на тропинке, ведущей к метеостанции, появилась странная фигура. По склону медленно, как-то механически переставляя ноги, тяжело опираясь на ледоруб, двигался человек. Грязная, вся в лохмотьях одежда висела мешком на очень худом теле. Совершенно разбитые ботинки были скреплены веревками и тряпками…

Как и месяц назад, у двери, прислонившись к косяку, стоял начальник станции и смотрел на спускающегося по тропе. Когда тот подошел к домику, начальник станции молча открыл дверь. Пришедший выпустил из рук ледоруб и повалился на кровать.

Товарищ бросился к нему, стал быстро расстегивать одежду.

После нескольких томительных минут молчания он решился спросить:

— Ну так что, нашли вы его?

— Представьте, нашел.

— Значит, он существует?

— Может быть….

Кирилл Станюкович

ГОЛУБ-ЯВАН{18}

(К вопросу о жизни снежных людей на Памире)

Долина Восточного Пшарта — это типичная памирская широкая долина с сухим руслом, по которому вода течет только в жаркие летние дни, когда сильно тают ледники. С обеих сторон над долиной поднимаются высокие сухие хребты. Гребни их почти бесснежны, а ледники, встречающиеся только по северным склонам, очень невелики.

В нижней части долины Восточного Пшарта по надпойменной террасе расположены поля колхоза, где несмотря на высоту три тысячи восемьсот метров, сеют ячмень.

В верхней части долины, по боковым щелям расположены летние пастбища и стоят колхозные фермы. До этих ферм нетрудно проехать от Памирского тракта на машине. Но дальше, к последней ферме, расположенной уже за перевалом, добраться было невозможно.

Поэтому, подъехав под перевал и увидев, что Мамат и Султан уже поджидают нас с лошадьми и ишаками, мы продолжали путь верхами, а машину отправили обратно.

Всего в маршруте по Пшарту нас должно было участвовать пятеро: братья Таштамбековы — Мамат и Султан, Тадеуш Николаевич, Анастасия Петровна и я.

Последний подъем на перевал не крутой, и мы быстро достигли его плоской седловины. По другую сторону перевала перед нами открылась широкая и ровная долина реки Западный Пшарт, с широкой поймой, занятой галечниками, лугами и обширными надпойменными террасами, покрытыми редкой пустынной растительностью. По обе стороны долины поднимались скалистые склоны хребтов, которые дальше на запад, ниже по долине, резко сближаются и заключают реку в тесное ущелье.

Долину Западного Пшарта нам и нужно было обследовать на следующий день.

У самого подножья перевала стояли две юрты колхозной фермы, где нам предстояло ночевать. Вокруг них уже слышалось блеяние овец и коз, устраивавшихся на ночевку.

Был вечер. Закатные лучи солнца, садившегося на самые гребни гор, перестали греть, и ветер, еще недавно приятно прохладный, стал жестко холодным. Мимо нас с коротким похрюкиванием, рысью пробежало, направляясь к юртам, стадо кутасов (яков). Они быстро скатились по склону и пробежали к ферме. Это матки. Целый день они пасутся без пастуха, а потом точно в назначенный час стремительно бегут домой кормить своих телят. Но зловредные доярки уже поджидают доверчивых маток, — они сначала доят их и только потом разрешают кутасихам проявить материнские чувства — покормить и полизать своих лохматых детенышей.

Принимали нас на ферме с почетом. Хозяин юрты, взяв за уздечку мою лошадь, придержал стремя и помог мне сойти с седла. Сын хозяина приподнял ковровую дверь в юрту и пропустил нас внутрь, хозяйка поспешно постлала одеяла.

Сняв с себя сумки и снаряжение, мы уселись на одеяло, поджав ноги. Хозяин присел сбоку, поинтересовался новостями. Но их было мало — ферма и сама регулярно получала газеты.

Хозяйка щипцами наложила кольцом кизяк и раздула мехами костер посреди юрты, так что он ярко запылал. В огонь поставила кумган — медный кувшин на высокой подставке, который быстро нагревается на костре. Заварив чай в фарфоровом чайнике, хозяин подал мне пиалу чаю; из уважения чаю было налито очень немного, а передавалась пиала обеими руками, вернее одной рукой он передавал, а другой придерживал, — это также свидетельствовало о желании оказать уважение.

После чая, несмотря на протесты хозяев,