Дурное начало - Константин Минаков

предстал бурый медведь. Взрослая особь короля местных лесов вызывала обманчивое ощущение неповоротливости. Поглощая ягодное лакомство, мишка с ленцой оглядел замерших без движения двуногих, будто вздохнул и побрел прочь.

Дождавшись момента, когда зверь окончательно скрылся из виду, и подождав еще пяток минут сверх того для верности, оба двинулись дальше как ни в чем не бывало. Только прибавили шагу. Эльф продолжил прерванную фразу, прилагая заметные усилия, дабы сдержать в голосе дрожь.

— Так вот. Кхм. Успешное воздействие импульса создает на узел нагрузку. Которая принудительно компенсируется маной. Маги не любят открытые заклинания за трудоемкость изучения, которая вознаграждается непредсказуемостью и риском лишиться сознания. Ты пару раз видела результат.

Девушка кивнула.

— Не дается ничто без расплаты. Однако изъяны остановить тебя не смогли.

— Заклинание способно выполнять задачи, которые другой магии не по плечу. Для меня это компенсирует риски. Кроме того, в круге моей стезей должна была стать охрана. Планы, планы…

Алим прочистил горло и продекламировал нарочито более низким и грубым голосом.

— Защита братьев и сестер от внешних и внутренних угроз. До последней капли маны. До последней капли крови. До последнего вздоха. Ну… Это старинная прокламация. Признаюсь, упоминание крови на сегодня звучит… скользко. Но в остальном — я выполняю каждый пункт до последней буквы. Если уж теряю сознание, то сделав все возможное. А дальше возлагаю надежды на верного союзника.

Морриган не пропустила последнюю фразу, немедленно вернув издевку. Но спокойно, без злобы или веселья.

— Доверие — клинок обоюдоострый.

— Заезженная фраза, которой отмахиваются циники и те, кому больше нечего сказать. Доверие неизбежно, когда ты умрешь, если умру я и наоборот. Впрочем, не хочу вечно полагаться на крепкого, закованного в сильверит коллегу. До… всего этого, в планы входило с течением лет доработать «Отталкивающее поле», дабы избавиться от наиболее неприятных изъянов. Или хотя бы сгладить.

— В тебе отлично спрятался амбиций полный маг. Со времен Империи никто не смог прославиться успехами в создании или улучшении цепочек рун. Все стерегут успехи пуще жизни. Или расстаются с той не успев раскрыть и рта.

— Согласен. Мое видение собственного будущего страдало от оптимизма. И смотри куда это привело. А у тебя…

Чародейка внезапно зашипела и со взявшейся из ниоткуда злобой отрезала.

— Опять маневры, умная беседа и стоило утихнуть волнам — мы вернулись откуда начинали?

Раздосадованный и самую малость обиженный маг цокнул языком, почесывая щеку. Медленно, как при приближении к хищнику, мужчина сформулировал ответ.

— В намерения не входило вновь спрашивать о текущих планах или целях. Поверь. Вопрос был о мечте. Твоей мечте. Наподобие моей собственной. И это соскочило с языка непроизвольно. Не хочешь — не отвечай.

Морриган поморщилась и промолчала. Гнев от ощущения, что эльф манипулирует словами бил в голову и мешал сосредоточиться. Девушка потратила минуту фокусируясь на первопричине и вынужденно признала — дело не в манипуляции как таковой. Мысль формировалась с трудом, будто не желая приобретать окончательную форму из-за скрытого внутри уродства. Чародейка опасалась, что подмеченные самостоятельно странности не ускользнули и от острых глаз спутника. Что тот сделал конкретные выводы, но промолчал. Что собственный страх, пульсирующий в узде — в чужом разуме разрастется. И сожрав все разумное за вежливой маской Алима, превратит того в непредсказуемого врага. Что это уже случилось… Морриган отметила эту странность в череде прочих. Никогда раньше ощущения и инстинкты не подбрасывали той подобных сюрпризов.

Остановившись и крепко зажмурившись, девушка произнесла.

— Это лишнее было. Что ж… Мечта. Хм…

Возобновив движение и подняв глаза к темнеющему небу, затянутому единым покрывалом облаков, чародейка продолжила начатую мысль.

— Всегда мечтала о свободе. Вырваться из липкого контроля матери. Сбежать и не возвращаться, чтобы той меня вовек не найти. Абстракт лишенный продолжения. Если обдумать — сама концепция указывала на незрелость. Не доказать. Не превзойти. Просто сбежать. Сколько… Без малого неделя, как обрела желаемое. Вероятно. И бегу пока. Осталось подменить побег погоней, м?

— Матриналис не худший месяц для начинаний.

В это темное время удалось заночевать, спрятавшись за массивным валуном серого гранита, вросшим в склон очередного холма. Неведомая сила притащила тот в эти земли, где и гальки было не сыскать. А обронив — так и оставила в одиночестве встречать и провожать пробегающее по небосводу солнце.

* * *

Следующие два дня стали испытанием воли и характера. Испытанием неожиданным и гораздо более легким для Морриган, чем для Алима.

Не происходило ничего кроме… непрерывной мороси. Каждый элемент одежды неуклонно пропитывался влагой. Неаккуратно потревоженные ветви мстили ливнем из крупных прохладных капель. Прогалины с высокой травой стали мало отличаться от преодоления брода. Мокрая обувь превратилась в проблему, грозя не шуточными мозолями. Впрочем, как и прилипающие к телу штаны с исподним. На коротких привалах Морриган поделилась хитростью. Затолкав в сапоги свежесорванный и отжатый руками мох — та на примере продемонстрировала как тот впитывает излишки влаги.

Меланхолия… Пока спутница оставалась хмурой, но целеустремленной, мужчина открыл в себе мрачную прелесть этого настроения. Стоило на пару минут остановится под раскидистым деревом — и разум цепенел, предаваясь созерцанию необъяснимо притягательного дождливого пейзажа, наполненного размеренным белым шумом. Изредка издалека доносилось тихое эхо раскатистого грома, вызывающее подобно нежному прикосновению пробегающие по затылку мурашки.

В первый вечер, продрогший и уставший эльф хотел только согреться и уснуть. Но согласен был и на одно из двух. Однако, растолкав мужчину, чародейка умудрилась организовать костер. Про заботу о дыме речи не шло — при розжиге в дело пошла и смола, и сосновые с еловыми ветки. Впервые набирающее силу пламя послужило для эльфа источником стольких смешанных, но позитивных эмоций. Волны тепла прогоняли предательскую дрожь, даря шанс обсушиться.

Выкроить время на охоту не выходило. Потому рацион обеднел до ягод, неспелых орехов и грибов, некоторые из которых удавалось жарить на костре.

Разговоры свелись к жестам. С другой стороны — усталость в пермешку с монотонностью великолепно притупляли остроту ума и восприятия, позволяя не испытывать напряжения от тянущегося с утра до вечера молчания.

И сны… Морриган мучили кошмары. Нечто неопределенное, но каждый раз спутник подтверждал — та демонстрировала во сне признаки дискомфорта.

Пока не наступило утро третьего дня, когда Алиму пришлось буквально бить по щекам девушку, сотрясавшуюся от силы сновидений. Распахнув глаза и долгие минуты продолжая мелко подрагивать, Морриган отмалчивалась час. Уже в пути та призналась — кошмар вновь оказался необычайно ярким.

Чем девушка не стала делиться — так это тем,