Кровь дракона - Денис Чекалов

Требовалось начать разговор, а ничего вежливого на язык не просилось.

— Почему у домика ног нет? — спросил Хорс. — Разве он не должен поворачиваться при моем появлении?

— Бог с тобой, сынок, — старушка казалась озадаченной. — Что я тебе, Баба-Яга, чтобы в избушке на курьих ножках жить?

— А разве нет? — осведомился Скорпион.

Он уселся на лавку без приглашения. Вернее сказать, сам факт, что его перенесли сюда и разлучили с прекрасной нимфой — вот радость-то привалила нежданно! — можно было расценивать как красиво оформленный пригласительный билет.

— Я всего лишь простая травница, — отвечала старушка. — А вот ты мне скажи, сынок — люди совсем здороваться разучились? В последнее время, кто ко мне не придет, про это забывают.

— Наверное, дело в вас, — осклабился Скорпион. — А нельзя ли погасить печку? Здесь же дышать нельзя.

Старушка выглядела удивленной.

— Дым нечистую силу отгоняет, — возразила она.

— И вызывает рак легких, — ответил Хорс.

Он встал.

Старушка не казалась ему слишком опасной, хотя он и не питал иллюзий насчет невинной внешности — чьей бы то ни было. Но раз она пригласила его сама, пусть играет по его правилам.

— Хочешь поговорить, сделаем это снаружи, — произнес он. — Иначе у меня сейчас случится коллапс.

Не дожидаясь ответа, он поднялся и вышел. У источника было холодно; но одежда, подаренная ему нимфой, оказалась достаточно теплой. Да и в любом случае, лучше мерзнуть, чем коптиться заживо.

Злых духов отгоняет, видите ли. Ну и темный же народ здесь живет.

Любуясь на то, как вода играет у ледяных стенок родника, Хорс краем глаза следил за ковыляющей к нему старушкой. Наверное, волшебное кольцо на самом деле хорошо играло роль переводчика — в любом случае, старушка не подавилась сложным словом «коллапс», а заговорила, спокойно и доброжелательно.

Как заправский мошенник, подумал Хорс.

— Тебя, сынок, наверное, удивляет, что ты оказался здесь, — сказала она.

— В общем-то, мне плевать, — отвечал Скорпион. — Судя по вступлению, ты прямо горишь желанием все объяснить.

Старушка нахохлилась.

— Ничто в мире не случается просто так, — сказала она. — На все есть причина. Всему имеется цель.

— Не хочу показаться невежливым, — Хорс развел руками. — Но нельзя ли покороче?

— Ты пришел из другого мира, — травница бросила на него недовольный взгляд. — Видно, обычаи у вас там другие, раз старших не уважаете.

— А за что их уважать? — мягко спросил Скорпион. — Лишь за то, что к гробику ближе, чем молодые? Простите, бабушка, этого недостаточно. Уважение надо заслужить поступками — а не прожитыми годами. Если только за старость людей уважать — то и последнему бомжу, вечно в стельку пьяному и бездельнику, в ноги придется кланяться.

Старушка задумалась. Вначале Хорсу показалось, что волшебное колечко не справилось с «бомжом» и не смогло переложить его на старорусский язык. Но потом он понял, что травница размышляет.

— Видно, и впрямь обычаи у вас совсем другие, — вздохнула она. — Раз старики совсем уважение младших потеряли. Но, наверное, были на то причины. Однако я не для того тебя позвала, чтобы вопросы задавать.

— Позвали, значит?

Скорпион хмыкнул.

— Взять и вот так из одного конца леса в другой перебросить, не спросив, не предупредив — это у вас называется «позвать»? А еще говорите об уважении. Начали бы с себя.

— Язык у тебя острый, — вздохнула старушка. — Надеюсь, что и ум тоже. Если так — не рассердишься ты на мои слова.

— Я ни на кого никогда не сержусь, — мило улыбнулся Скорпион. — Если человек говорит то, что мне не нравится — я его убиваю. Без обид.

Старушка погрозила ему пальцем.

— Не говори о себе хуже, чем ты есть. Не только любым поступком, но и каждым словом, даже мыслью человек определяет свою судьбу. Ты не святой, но и не отпетый разбойник — как те, что пришли сюда вслед за тобой.

Хорс задумчиво посмотрел на воду. Теперь он мог поклясться, что там, внутри, сидит кто-то и с любопытством его разглядывает.

— Значит, мой деловой партнер остался недоволен сделкой, — пробормотал он. — Или обиделся, что я немного постриг его папочку?

— Старик жив, — возразила травница. — Я не колдунья, и силы мои невелики. Но все, что происходит в этом лесу, мне ведомо.

«Наверняка зверек из источника доносит», — подумал Хорс, но вслух ничего не сказал.

— Вижу, новость эта тебя не удивляет?

— Если я буду удивляться всему, что вижу, — отвечал Скорпион, — ни на что другое у меня не хватит времени. А все же жаль, что у старика отросла новая голова. В усеченном виде он мне нравился больше.

— Радоваться должен, — в голосе травницы прозвучала суровость. — Одним грехом на твоей совести меньше.

— Кто же прикрутил ему арбуз на место?

— Могущественный колдун, по имени Велигор. Все злые духи в округе подчиняются ему. Не по своей воле — многие его ненавидят и боятся. Но вызов ему пока что никто не бросил… Кроме нимфы Оксаны. Она пришла в этот лес, чтобы расправиться с чародеем. Для этого и ты ей понадобился.

— Значит, дракон был всего лишь проверкой?

— Не только. Убив его, ты обрел его силу. Обычный человек не смог бы помочь Оксане победить Велигора. А ты сумеешь.

— И почему эта парочка поссорилась?

Старушка хитро улыбнулась.

— Сейчас ты сам это увидишь, — сказала она.

Она провела ладонью над источником. Прозрачная вода замутилась, далекие небесные звезды закружились в нем.

— Смотри, — повторила травница.

Черный камень поднимался из болотной травы.

Никто не знал, когда он возник, и волей каких богов.

Багряное свечение переливалось вокруг него, словно злые мысли, роящиеся в человеческом уме.

Вокруг, насколько хватало глаз, плющилось и растекалось болото. Высокие стебли камыша тонули в вечернем сумраке. Ночь спускалась над топью. Тьма смешивалась с ядовитыми испарениями, что восходили над темной поверхностью воды. Плотный туман, маленькими каплями зла, подрагивал в воздухе.

На камне сидел человек.

По крайней мере, он так выглядел. Одеяние волхва, испещренное древними руническими символами, нисходило до ног отшельника, и его подол касался холодной воды. Белые кустистые брови почти полностью скрывали глаза.

Под широкой седой бородой сверкали два амулета, каждый на золотой цепочке. Один изображал череп, другой — руку, сжатую в кулаке.